Зимняя почта - стр. 5
– Музыка. Та самая, Лиз.
И только ты это сказал, стихли звуки. Снег раскатисто скрипел под нашими ботинками, когда мы подходили к старому дому – я знала, что он пуст, что его, как и остальные, украсили огнями, просто чтобы он не выглядел таким безнадежно заброшенным. Но сейчас сквозь изморозь на окнах пробивался тусклый свет. Ты заглянул первым. Заглянул – и остался стоять, как примерзший, пока ледяные узоры под твоими ладонями превращались в капли.
Комната напоминала кукольный дом – такая же темная и тесная, только в центре, куда падал свет керосиновой лампы, девушка играла с котенком. То вскидывала ленту, то опускала, и котенок потешно прыгал, отпрокидывался, прыгал снова. Я бы не увидела ее босых ног, дрожащих пальцев, дерганых, вынужденных взмахов ленты, но ты показывал мне все это. Ты смотрел на нее не отрываясь, хмурил брови и вдруг рванул к двери.
Я повисла у тебя на локте. Ты стряхнул меня и снова занес руку.
– Нам нельзя, нельзя! – услышала я свой тонкий, сдавленный писк. – Пожалуйста, не надо! Да ей нормально, она уже привыкла!
– Привыкла?.. – Твои слова кололись. – Ты правда думаешь, что это нормально?
– Здесь все ненормально, – прошептала я в надежде помириться. Ты молча стянул с шеи шарф и неуверенно просунул его в петлю дверной ручки.
Мы отошли всего лишь на несколько шагов, а шарф уже исчез.
К следующему дому пришлось пробираться через сугробы. Я приложила ладони к стеклу, чтобы оттаял кружок, в который можно заглянуть, и увидела мальчишку. Он сидел возле камелька и рвал книгу. Когда очередная страница занималась огнем, мальчишка вспоминал про игрушечную машину и принимался катать ее вокруг себя. Бумага прогорала быстро, костер едва тлел, книга становилась все тоньше. Сам он напоминал мерзкого Дениса из началки – тот ухитрялся доставать всех, включая старшеклассников. Всякий раз, когда мы сталкиваемся в коридоре, он называет меня…
Очнись, очнись! Никакая это не школа. Я в несуществующем Верхнем Новгороде. Сжимаю в руках снуд, который сняла, сама того не заметив. Мой любимый снуд в нескольких оттенках шоколада. Если его расправить, сойдет мальчишке за свитер.
– Лиза. Оставь.
На самом деле я и собиралась оставить, вот только почему-то обнаружила себя перед дверью, а ты поглаживал мои сжатые в кулак пальцы.
– Просто положи его здесь, вот так.
– Мне!
Хлопнула оконная рама. Тощая рука с растопыренными пальцами высунулась наружу, вопль повторился:
– Мне! Отдайте это мне!
– Сюда! – взвизгнули из дома напротив. – Нам нужнее, здесь дети!
– Бабушки среди них нет, – ответила я на твой невысказанный вопрос. – Ее мы сразу узнаем, руки как лапы, помнишь?
– Мне!
– Нам!
– Сюда!
А эти напоминали корявые ветки. Они тянулись уже отовсюду: такие же нечеловеческие, бесконечные. Кто-то стащил с меня шапку, чуть не лишив волос. Ты боролся за куртку, но десятки рук вытряхнули тебя из одежды, подняли ее в воздух и прямо на наших глазах разодрали надвое. Варежки, полученные от старика, вывалились из карманов и, описав две неровные дуги, стали хоть и непарной, но легкой добычей. Вцепившись в свой пуховик, я пригнулась и поползла. Меня толкали, щипали и дергали со всех сторон. Ноги выскользнули из сапог – сапоги тут же втянуло в открытую форточку на третьем этаже. Наконец в коридоре из движущихся пальцев показался просвет. Склонив свою глупую башку, оттуда вопросительно посматривал голубь.