Зимняя почта - стр. 6

Я поддала ходу. Выкатилась на пустой перекресток, ты растянулся рядом. Взъерошенный, с покрасневшими щеками, смотрел на меня, и глаза твои были пусты. На наши волосы тихо опускался снег. Взбесившаяся улица Короленко присмирела. Замершие и темные, дома ничем не выдавали своих обитателей. Остались только потревоженные нашим бегством сугробы.

– Возьми мои. – Ты схватился за ботинок, чтобы разуться, но я удержала твою руку.

Угловой дом по ту сторону перекрестка сиял. За высокими витринами первого этажа горели люстры. Я присмотрелась: да это же перевернутые елки с растопыренными лапами! Висят, прикрепленные к потолку, и на каждой ветке – небольшой столик с канделябром. Там были еще какие-то… Люди? Тени? Разглядеть получше мешали огромные меховые шапки на их головах. Существа расхаживали по еловым лапам, как по лестницам. Какого же они размера?.. Внутри явно было натоплено: свет дрожал, казалось, его отбрасывало пламя огромного камина, слышался звон бокалов и стук приборов, а я стояла в одних промокших носках и не чувствовала пальцев.

– У них есть то, что нам нужно, – опередил меня ты.

Точно – шубы. Рыжие, черные, палевые. Теплющие! Шубы покачивались на вешалке прямо у входа, кажется, всего-то приоткрыть на щелочку и стащить ту, что висит с краю… Хотя бы одну на двоих! Ты подумал о том же – и уже дергал дверь за ручку. Я подбежала, чтобы помочь. Сразу стало понятно, что усилия напрасны. Дверь была заперта, от стекла тянуло жаром, будто обитатели решили спечься, присвоить все существующее в мире тепло. Мне и правда казалось, что тепла не осталось нигде, кроме этого зала. И еще – что, если постучать, нам откроют.

Ты уселся на широкий карниз под окном и решительно стянул ботинки.

– Забирай, тебе нужнее. Отыщи свою бабушку, а я дождусь вас здесь.

– Нет. – В горле будто застрял ком снега. Ледышки царапали гортань. Ты подтянул колени к груди, обнял их руками и опустил голову.

– Не переживай за меня, окно довольно теплое. Найдешь ее, и мы вернемся домой втроем.

– А если…

– А если нет, то вдвоем. Помнишь, что говорил дед? Никуда не лезь, только смотри, и дорога назад останется открытой.

Я сунула ноги в твои ботинки и с силой затянула шнурки. Поспешно, чтобы не передумать, зашагала прочь, но перед тем, как свернуть на Студеную, не выдержала и обернулась. Отсюда, издалека, полукруглое окно странного ресторана выглядело жерлом огромной печи. Над кирпичной трубой разносились искры. Ты по-прежнему сидел на карнизе, и налетевший ветер заметал тебя снегом.

– Так себе, конечно, провожатый, – тихо сказала я вслух, чтобы немного себя приободрить. – Когда вернемся, поставлю ему одну звездочку и напишу отрицательный отзыв.

Голубь снова куда-то подевался. Улица выглядела так, будто все жильцы одновременно умерли: окна многоэтажек темные, вокруг ни одной привычной вывески, ни звука, кроме тех, что издавала я сама. Новый год наоборот – антипраздник, когда не осталось никого, кому нужны были бы даты, а значит, каждый день одно и то же число одного и того же месяца, возможно, все уже случилось, просто некому сказать об этом.

– Ба! – крикнула я, разгоняя тишину. – Бабушка-а!

Эхо прыгнуло между стенами и растаяло.

– Ба, здесь страшно! Пойдем домой!

«О-ой!» – украло эхо.

– Пойдем домой, – повторила я тише и вынула руку из кармана. С трудом разжала замерзшие пальцы – на ладони лежали ключи.