Первый реактор Курчатова - стр. 14
– Что случилось? – спросил он.
Илья пожал плечами, сел прямо на пол и обхватил колени.
– У нас на литературе Галина Петровна… – он замялся, глядя в пол. – Она сначала читала «Ревизора». Нормально. Голос у неё громкий всегда. А потом как будто заела. Она повторяла, повторяла, одно и то же место. «Я приглашаю вас, господа, я приглашаю вас…» – и так несколько минут. Мы сначала смеялись, а потом…
Он вскинул глаза на отца, и Ник впервые увидел в них не детскую жалобу, а настоящий страх.
– Потом она закричала. Громко. У неё сорвался голос. Она упала прямо на пол.
Ник присел рядом, положил руку на плечо сына. Тот дрожал.
– Что потом? – осторожно спросил он.
– Директор пришёл. Унесли её. Нам сказали, что это давление. Но… – Илья сглотнул. – Она смотрела на меня, па. Прямо на меня. И у неё глаза были… как бездна.
Ник вздрогнул. Внутри всё похолодело.
Он машинально стал собирать тетради в рюкзак, лишь бы занять руки. Каждая страница шуршала, как сухая трава. Илья прижался ближе, и Ник понял: сын ищет опору в нём, так же, как он сам ищет опору в сыне.
С кухни донёсся звук. Лена ставила чашку на стол. Тихий звон фарфора отозвался в квартире так громко, что оба вздрогнули.
Илья посмотрел туда, потом снова на отца:
– Па, с мамой всё в порядке?
Ник хотел ответить «да». Очень хотел. Но язык не повернулся. Он провёл ладонью по волосам сына, хотел улыбнуться, но и улыбка не вышла. Он поднялся и пошёл на кухню, проверить, чем там гремит Лена. За столом она сидела с чашкой остывшего чая и смотрела в никуда. Не в окно, не на мужа, а прямо сквозь воздух. На лице ни тени эмоций.
– Лена, – сказал Ник, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Ты в порядке?
Она моргнула, будто вернувшись из сна, и едва заметно кивнула.
– Просто устала.
Ник ничего не ответил. Сын за спиной тяжело вздохнул, поднял рюкзак и сказал:
– Я к Дане схожу. У него английский не получается, обещал помочь.
Ник хотел возразить: мол, сиди дома, ты и так бледный. Но остановился. В этом «к Дане схожу» было спасение для мальчишки.
– Только недолго, – бросил он.
Илья убежал в соседний подъезд. Ник закурил у окна – нервно, быстро, хотя давно бросил. Сквозь тонкое стекло видел двор: качели, лавка, на которой вечно собираются подростки. Сегодня пусто.
Минут через двадцать сын вернулся. Глаза напряжённые. Щёки красные, как от мороза, хотя за окном лето. В руках он держал тетрадь Дани.
– Па, посмотри.
Он раскрыл её на середине. Страницы были исписаны не словами, а цепочками одинаковых фраз: «они идут, они идут, они идут…» – сотни раз. Между строк – чёрные круги, грубо выведенные карандашом. Круги наслаивались друг на друга, сгущаясь в пятно.
Ник перелистнул страницу. Та же картина. И ещё. В какой-то момент почерк будто ломался, буквы вытягивались, превращались в чёрточки.
– Он говорит, что они стоят под окном, – выдохнул Илья.
– Кто «они»?
Сын пожал плечами.
Ник закрыл тетрадь, тяжело выдохнул. Внутри скреблось чувство, что всё это – разные куски одного и того же пазла. Ночь с Леной. Крик в школе. Эти круги.
Он хотел всё объяснить: «Даня перенервничал, у него фантазия». Но слишком много вокруг странных совпадений.
Ник сидел на кухне с закрытой тетрадью Дани. Бумага была тёплой, будто слова «они идут» всё ещё дышали изнутри. Лена убрала чашку в мойку, двигаясь медленно, как человек, который всё делает во сне. Илья сидел рядом, уткнувшись лбом в ладони.