Первый реактор Курчатова - стр. 13
Перед светофором «Газель» встала снова. Неподалёку стоял отец Михаил, священник. Он держал в ладони маленький деревянный крест, но взглядом не касался людей. Смотрел поверх, туда, где и небо-то не было, только серый марлевый свет. Губы шевелились. Ник невольно прочитал по ним: «Слышишь?» Или показалось.
Город тянулся однообразными серыми коробками, и в этом однообразии Ник обычно находил спокойствие: всё стоит на месте, ничего не меняется. Но сегодня улицы были словно чужими. Всё было, как всегда – фасады с облупленной краской, вывески с погасшими лампами, мусорные баки, на которые никто не обратил внимания. И в то же время всё казалось застывшим на полсекунды, чуточку другим.
Вадим высадил его возле продуктового.
– Возьмёшь хлеб, колбасы, а я за сигаретами, – бросил Вадим и исчез за углом.
Ник шагнул внутрь магазина. Супермаркет жил обычной жизнью: корзины с перекошенными колёсиками, тусклый свет ламп, кассиры с усталыми лицами. У первого ряда овощей женщина средних лет рылась в ящике с картошкой, перебирая клубни, словно искала тот единственный, «правильный». Молодой парень у холодильников проверял йогурты и пересчитывал акции. Старик в спортивной куртке двигался медленно, как в воде, – на лице застыла привычка экономить каждый жест.
Всё нормально. Всё объяснимо.
Ник взял батон, бросил в корзину, шагнул к мясному ряду. И тут резкий звук. Всплеск.
У касс стояла молодая женщина с короткой стрижкой в красном платье. Она внезапно вывернулась и ударила кассира ладонью по лицу. Один раз. Второй. Потом схватила сканер штрихкодов и принялась колотить им по столешнице.
Кассир, худой парень с прыщавым лицом, сначала просто застыл, держа руки на клавиатуре. Потом поднял глаза на женщину и не прикрылся. Как будто не понял, что на него нападают.
Очередь не шелохнулась. Люди стояли молча. Мужчина в футболке с надписью «Севернее Кореи» держал пакет молока и смотрел в пол. Девушка с авоськой медленно жевала жвачку, не моргая. Пожилая соседка с платком на голове сжимала банку с огурцами и даже не шевелилась.
– Эй! – вырвалось у Ника.
Он бросил корзину, шагнул ближе. Женщина уже дышала хрипло, лицо перекосило, губы в крови от собственных зубов. Кассир, наконец, закрылся руками, но не закричал. Просто сидел.
Ник поймал её за локоть. Рука оказалась деревянной, мышцы жёсткие, будто он схватил за сухую ветку. Женщина резко обернулась к нему. В её глазах не было ни злости, ни ужаса – только та же пустота, что у Лены ночью.
На секунду он почувствовал: ещё чуть-чуть и эта пустота засосёт его самого.
Он дёрнул её сильнее, оттолкнул. Женщина пошатнулась, замерла, потом вдруг села прямо на пол, прижимая голову к коленям.
Кассир трясущимися пальцами стал собирать рассыпанные чеки.
Толпа загудела. Не сразу, а как будто кто-то нажал кнопку «воспроизвести». Пожилая женщина прошептала: «Совсем озверела…», мужчина с молоком крякнул, девушка с жвачкой повернула голову и вдруг громко зевнула. Всё разошлось, словно сцены не было.
Ник поднял корзину, руки дрожали.
– Магнитные бури, – услышал он рядом. Это сказал старик в спортивной куртке. Он даже не смотрел на Ника, просто произнёс, будто отметку сделал.
Ник выдохнул. Батон в корзине казался чужим, как улика.
* * *
Илья вернулся из школы раньше обычного. Швырнул рюкзак в прихожей так, что тот упал набок и раскрыл молнию. Изнутри вывалился тетрадный ворох. Ник собирался отругать за небрежность, но остановился: у сына лицо было серым, как у взрослого после бессонной ночи.