Первый реактор Курчатова - стр. 12
– Показалось, – сказал он вслух.
В конце коридора мигнула лампа. Всего раз. Но этого хватило: Ник почувствовал, как по спине побежал холод.
Он выпрямился, заставил себя идти дальше.
Порядок. Регламент. Работа. Всё объяснимо.
Но внутри уже поселилось другое знание: станция жива. И то, что она шепчет – не для человеческих ушей.
Глава 3
8 июня 2028 года
В служебной «Газели» пахло мокрой робой и кофе из термоса. Ник сидел у окна, постукивал пальцем по пластику двери и ловил взглядом город. Курчатов утренний, вымокший, жил привычным гулом: редкие автобусы, вялые дворники, серые фасады с облезлой краской. Вадим за рулём молчал, сигарета в уголке рта горела ровно, как индикатор на пульте: всё под контролем.
Они притормозили у перекрёстка. На остановке стояли пятеро – как на групповом фото, где фотограф слишком долго держит палец над кнопкой.
Антонина Петровна, бывшая химичка, Ник её знал по сыну. Она шевелила губами, будто решала в уме уравнения реакций или подсчитывала мольные соотношения. Рядом курьер Сашка в зелёной куртке, вечно куда-то спешащий и вечно опаздывающий. Чуть поодаль дворник Умар с щёткой. Он про себя перечислял: «второй подъезд, третий, скамейка, урна…» – как считалкой. Подросток с фиолетовыми прядями держала подмышкой скейт. А ещё водитель с соседнего маршрута – Мишка-педаль, за привычку качать ногой. Курил в стороне, складывая бычки в аккуратную кучку.
Подкатил автобус, вздохнул дверями. Мишка бросил окурок, метнулся к своей машине, завёл мотор. Остальные четверо остались недвижимы. Антонина Петровна все так же шевелила губами, Сашка замер с приоткрытым ртом, девочка – с опущенным взглядом, Умар – с поднятой щёткой, будто маятник остановился на «тик».
Автобус уехал, когда светофор показал зеленый. А четверка на остановке так и осталось на месте.
– Видал? – пробормотал Вадим, не отрываясь от светофора. – Как будто на паузу кто жмякнул.
Ник открыл рот, чтобы сказать про «устали, залипли», но слова не сложились.
Умар моргнул первым. Оглядев щётку в руке, словно не узнавая предмета. Антонина Петровна дёрнулась и перестала шевелить губами. Курьер Сашка вдохнул, как после долгого нырка, и сразу же уткнулся в телефон, что-то нервно набирая. Девочка со скейтом медленно села на лавку и огляделась вокруг, будто не понимая, где находится.
– Магнитные бури, – сказал Вадим, словно ставил диагноз. – Или давление скачет.
Ник хотел согласиться. Хотел и не смог. Было ощущение, что «паузу» им включали не изнутри. Как будто кто-то посторонний проверял, как они встанут, где замрут. И отключил.
«Газель» потащилась дальше. На следующей остановке – похожая сцена. Трое человек замерли, как на групповом фото. И даже проезжающий автобус не смог их растормошить.
– Притормозить? – спросил Вадим.
– Не надо, – сказал Ник и впервые услышал, как глухо прозвучал собственный голос. Будто говорил не он, а кто-то за стенкой.
На перекрёстке мигнула зелёная стрелка, и в этот миг город выдохнул – сразу. С балконов слетели сосульки, где-то метнулась стая ворон, продавщица в ларьке щёлкнула кассой. Всё поехало, пошло, побежало.
Вадим давил на газ. Ник смотрел в окно и фиксировал мелочи, как в пультовой: женщина с красным шарфом держит пакет слишком крепко – костяшки побелели; парень в форменной куртке идёт, не мигая, будто в узком коридоре; мужчина у киоска три раза прикладывает купюру к терминалу, хотя покупает безналично. Всё объяснимо. Всё можно списать на утро. Или нельзя?