Звёзды Бездны: Начало пути. Горизонт и Зенит - стр. 5
Артада, трёхлетняя девочка с тонкими ручками и спутанными волосами, шаталась на неровном полу, её босые ноги оставляли слабые следы в пыли, осевшей на стальных плитах. Она шагнула вперёд, её ладошки, липкие от синтетического сиропа, которым кормили детей станции, потянулись к краю ящика, чья поверхность потрескалась от времени и покрылась тонким налётом ржавчины. Пальцы её сжались на холодном металле, оставляя влажные отпечатки, и она подняла взгляд к окну, где багровый лик Эридана-7 горел в черноте пустоты, его волны дрожали, отражаясь в её глазах, блестящих от любопытства. Лира замерла, её руки остановились над проводами, и лёгкая улыбка тронула её губы, смягчив усталые черты лица, изрезанные морщинами от напряжённых дней. Она отложила инструмент, его лезвие звякнуло о панель, оставив слабую царапину, и подхватила дочь, её тёплые ладони обняли её, поднимая к стеклу, чья поверхность покрылась тонким слоем инея от холода космоса.
– Хочешь звёзды, мой свет? – произнесла она, голос её звучал мягко, но в нём мелькнула хрипотца, рождённая усталостью и сухим воздухом станции.
Артада протянула руку, её пальцы коснулись стекла, оставляя липкие следы, и она выдохнула, пар её дыхания растворился в холоде отсека, окружённого стальными переборками. Багровый свет окрасил её лицо, отразившись в её глазах, и она засмеялась, её голос, звонкий и чистый, пробился сквозь гул машин, эхом отразившись от стен. Лира прижала её ближе, её грудь поднялась в глубоком вдохе, и тепло её тела окружило девочку, чьи ладошки сжались на ткани комбинезона, пропитанной запахом масла и металла. Дверь отсека скрипнула, её ржавые петли застонали под напором, и Торин вошёл, его шаги гремели по стальным плитам, оставляя слабые отпечатки в пыли. В руках его дрожал планшет, экран которого мигал синим светом, отбрасывая тени на его лицо, измождённое от бессонных часов за расчётами орбиты. Он взглянул на дочь и подмигнул, но его лоб нахмурился, пока пальцы листали данные о перепадах энергии, чьи графики плясали на экране, словно пойманные в бурю.
– Контур опять скачет, Лира, – произнёс он, голос его звучал устало, но в нём мелькнула тревога, острая и знакомая. – Если не выровняем, ночью будет темно, как в пустоте.
Лира кивнула, её взгляд скользнул к проводам, лежавшим у её ног в беспорядке, и она опустила Артаду на пол, её руки оставили тёплый след на её плечах, пока девочка шатнулась, цепляясь за ящик.
– Докажи, что справишься, Торин, – отозвалась она, голос её дрогнул от улыбки, слабой, но живой. – А я доделаю здесь. Пусть светит хоть немного.
Торин шагнул ближе, его планшет звякнул о край ящика, оставив слабую вмятину, и он склонился к дочери, его грубые пальцы коснулись её щеки, оставляя лёгкий отпечаток.
– Скоро сама будешь чинить, малыш, – шепнул он, голос его смягчился, но в нём мелькнула тень усталости, рождённая бесконечными ночами за пультом.
Артада потянулась к нему, её ладошки хлопнули по его колену, оставляя липкие следы сиропа, и она засмеялась, её смех эхом отразился от стен, покрытых ржавыми разводами и следами старых ремонтов. Лира вернулась к контуру, её пальцы снова заметались над проводами, высекая искры, и слабый свет ламп мигнул, оживая под её руками, чьи движения оставались точными, несмотря на дрожь. Торин опустился рядом, его планшет лёг на пол, покрытый пылью и обломками, и он протянул руку, помогая ей закрепить линию, их пальцы соприкоснулись, сливаясь в тихом ритме, знакомом им обоим после многих лет совместной борьбы с износом станции. Стены вокруг них дрожали, гул генераторов отдавался в костях, а воздух, пропитанный гарью и кислинкой, оставлял едкий осадок на губах, напоминая о хрупкости их мира.