Звёзды Бездны: Начало пути. Горизонт и Зенит - стр. 6
«Келеста» жила трудом, её коридоры гудели от работы машин, чьи ржавые турбины скрипели под напором, а обитатели, одетые в серые комбинезоны с потёртыми эмблемами звёзд, сновали между отсеками, их шаги гремели по стальным плитам, покрытым следами масла и пыли. Полки в жилых отсеках ломились от ящиков с пресными брикетами, чья поверхность крошилась от времени, оставляя на пальцах серый налёт, а вкус их, сухой и пресный, оседал на языке, заставляя детей морщиться и прятать куски под столами. Вода, переработанная в замкнутом цикле, текла из узких кранов, её струи дрожали от вибраций, и металлический привкус оставался на губах, от которого Лира хмурилась, вытирая лицо рукавом. Одежда обитателей, сшитая из грубой ткани, выцветала от бесконечных стирок в солоноватой воде, её швы расходились на локтях, а пятна масла и пота въедались в волокна, становясь частью их кожи. Дети станции росли среди техники, их игрушки – старые датчики с треснувшими корпусами, обрывки проводов, свёрнутые в кольца, и модели планет, чьи краски стёрлись от прикосновений. Артада сидела среди них, её пальцы тянулись к обломкам, оставляя липкие следы сиропа, и её смех, звонкий и чистый, растворялся в гуле машин, окружавших её первые шаги.
Вечер опустился на станцию, его тени легли на переборки, покрытые следами старых ремонтов, и семья собралась у окна, чья поверхность покрылась инеем от холода пустоты. Лира держала миску с синтетическим супом, его пар поднимался в воздух, смешиваясь с запахом металла, и ложка звякнула о край, пока она кормила Артаду, чьи губы блестели от жирных капель. Торин сидел рядом, его локти упирались в подоконник, покрытый тонкими царапинами, и пальцы сжимали кружку с переработанной водой, чей металлический привкус заставлял его морщиться. Их комбинезоны, пропахшие маслом и потом, хранили следы дня – пятна смазки на рукавах Лиры, пыль на коленях Торина, и ткань скрипела под их движениями, изношенная от бесконечного труда. Лира подняла взгляд к звезде, её глаза, блестящие от усталости, встретили багровый свет, и она шепнула, голос её прозвучал мягко, но уверенно:
– Звёзды – это наш дом, мой свет. Они держат нас здесь.
Торин кивнул, его рука легла на плечо дочери, оставляя тёплый след на её коже, и голос его, хриплый, но мягкий, отозвался:
– И наша работа, малыш. Мы держим их в ответ.
Артада потянулась к окну, её ладошки прижались к стеклу, оставляя липкие отпечатки, и она выдохнула, пар её дыхания растворился в холоде, окружённом стальными стенами. Багровый свет окрасил её лицо, отражаясь в её глазах, и она замерла, вглядываясь в звезду, чьи волны дрожали в черноте, словно пульс умирающего сердца. Лира склонилась ближе, её волосы, влажные от пота, упали на лоб, и она коснулась щеки дочери, оставляя тёплый след на её коже, пропитанной запахом сиропа.
– Они далеко, но близко, – шепнула она, голос её дрогнул, полный нежности. – Как мы с тобой, мой свет.
Торин улыбнулся, его пальцы сжали кружку сильнее, оставляя вмятины на её потёртой поверхности, и голос его, усталый, но тёплый, пробился сквозь гул:
– Скоро спросишь, почему они красные, малыш. Готовься отвечать, Лира.
Лира засмеялась, её смех, слабый, но чистый, эхом отразился от стен, покрытых ржавыми разводами, и тепло их тел окружило Артаду, чьи глаза блестели, впитывая свет звезды. Стены отсека дрожали, гул машин нарастал, их ритм вплетался в дыхание станции, и воздух, холодный и резкий, струился сквозь щели, разгоняя запах смазки и пота. За окном Эридан-7 пылала, её багровые волны отражались на стекле, и станция, вращаясь вокруг неё, казалась хрупким остовом, чьи переборки скрипели под напором пустоты.