Звёзды Бездны: Начало пути. Горизонт и Зенит - стр. 8

Артада, пятилетняя девочка с худенькими руками и спутанными волосами, забралась на стул рядом, её босые ступни оставляли слабые следы в пыли, осевшей на плитах. Она потянулась к отцу, её ладошки, липкие от синтетического сиропа, оставили влажные отпечатки. Глаза её, блестящие от любопытства, устремились к экрану, где линии орбиты «Келесты» изгибались под напором гравитационных сбоев, и она наклонилась ближе, её дыхание оставило пар на холодной поверхности терминала. Торин замер, его пальцы остановились над сенсорами, и лёгкая улыбка тронула его губы, смягчив резкие черты лица, изрезанные морщинами от напряжённых ночей. Он подхватил её под мышки, поднимая на колени, и тепло её тела проникло сквозь ткань, пропитанную запахом металла и пыли.

– Почему мы кружимся, папа? – спросила она, голос её звенел, чистый и высокий, пробиваясь сквозь гул станции.

Торин взглянул на экран, его глаза, тёмные и блестящие от усталости, следили за графиком, и голос его, мягкий, но напряжённый, отозвался:

– Чтобы не упасть в пустоту, малыш. Мы держим станцию на месте.

Артада наклонилась ближе, её пальцы потянулись к сенсорам, оставляя липкие следы на стекле, и она выдохнула, пар её дыхания растворился в холоде отсека, окружённого стальными стенами. Багровый свет Эридана-7 окрасил её лицо, отразившись в её глазах, и она засмеялась, её смех эхом отразился от переборок, покрытых следами старых ремонтов. Торин прижал её ближе, его рука легла на её плечо, оставляя тёплый след на её коже, и он продолжил стучать по экрану, корректируя курс станции, чьи линии дрожали под его пальцами. Дверь отсека скрипнула, её ржавые петли застонали под напором, и Лира вошла, её шаги оставляли слабые отпечатки в пыли. Комбинезон её, покрытый пятнами масла и ржавчины, обтягивал тело, а в руках она сжимала ящик с инструментами, чья крышка гнулась от тяжести. Она остановилась, её взгляд скользнул к дочери, и улыбка тронула её губы, смягчив усталые черты лица.

– Пять лет сегодня, мой свет, – произнесла она, голос её звучал хрипло, но в нём мелькнула нежность. – Пора дать тебе кое-что.

Лира опустила ящик на пол, его металл звякнул о плиты, и она протянула руку, раскрывая ладонь, где лежал маленький кристалл, чьи грани сверкали в багровом свете звезды. Артада потянулась к нему, её пальцы сжали его, оставляя липкие следы сиропа, и она поднесла его к глазам, вглядываясь в его глубину. Лира склонилась ближе, её волосы, влажные от пота, упали на лоб, и голос её пробился сквозь гул:

– Это тебе, мой свет. Носи его близко.

Артада сжала кристалл в кулачке, его края впились в её кожу, и она засмеялась, её голос звенел, растворяясь в гуле машин. Торин взглянул на жену, его пальцы замерли над терминалом, и голос его, хриплый, но тёплый, отозвался:

– Теперь она звезда, Лира. Как ты хотела.

Лира кивнула, её рука легла на плечо дочери, оставляя тёплый след, и она выпрямилась, её взгляд скользнул к окну, где Эридан-7 пылала багровым, её свет струился сквозь стекло, покрытое инеем. Станция жила напряжённым ритмом: её коридоры гудели от работы генераторов, чьи турбины скрипели под напором, а стены дрожали от вибраций, доносившихся из глубин. Обитатели, одетые в серые комбинезоны с потёртыми эмблемами, сновали между отсеками, их шаги гремели по стальным плитам, покрытым следами масла и пыли.