Жнецы Страданий - стр. 6

Обережник на него даже не взглянул.

– Итак, ещё раз. Сколько тебе вёсен? Сговорённая?[15]

Проглотив застрявший в горле ком, девушка, наконец, ответила:

– Семнадцать. Нет. Не сговорённая.

– Я просил подойти.

Ой! Она шагнула вперёд. Но будто невидимая упругая стена выросла между ней и креффом. Лесана собрала в кулак всю волю, продавливая диковинную преграду.

В серых глазах промелькнуло удовлетворение.

– Ты когда-нибудь дралась? – последовал неожиданный вопрос.

Девушка снова кивнула, не чувствуя в себе сил говорить.

Взор равнодушных очей обратился на отца.

Юрдон моргнул, не понимая, к чему этакие расспросы, и покаянно ответил:

– Господин, она спокойная девка. Но пару раз было.

Лесана виновато потупилась. Ей ли, невысокой, мягкой, словно ша́нежка[16], с белой чистой кожей и нежным румянцем, славиться как задире? Таким более пристало сидеть у окна с вышиванием да визжать до звона в ушах при виде мыши. Но ведь и правда, однажды на ярмарке в соседнем селе сцепилась с незнакомым мужиком, который пытался подрезать у матери кошелёк. Кто бы мог подумать, но тощей девчонке-подле́тку[17] достало сил не только швырнуть вора наземь, но и ударить. Да так, что сомле́л[18] и в себя пришёл лишь после ушата воды, вылитого на дурную голову.

А второй раз… Второй раз она проучила Мируту, когда он, медведище, полез однажды её потискать. А что? Ростом невелика, но женской статью вышла. Тогда-то и осадила Лесана будущего жениха, наотмашь ударив кулаком по лицу. Как только зубы целы остались? В тот памятный день впервые молодой кузнец посмотрел на неё с восхищением.

Тем временем крефф оглядел смущённую девку и сказал:

– Эта.

Слова камнем упали в тишину горницы. У Лесаны сердце ухнуло в живот, а потом подпрыгнуло к горлу. Как «эта»? Почему? У неё сговор скоро, она сватов ждёт!

– Выезжаем завтра на рассвете.

Родители и сёстры в немом изумлении уставились на будущую выученицу Цитадели. А та стояла и чувствовала, как раскачивается под ногами дощатый пол.

Из дома старосты девушка вышла словно во сне. Очнулась лишь в родной избе, когда мать, причитая, начала собирать вещи в берестяной короб. Только тогда дочь горько расплакалась, повалившись на лавку. Тут же заголосила и родительница, а следом вразнобой отозвались молодшие.

– Хватит вам убиваться, как по покойнице! – рявкнул отец, стараясь скрыть растерянность за суровостью. – Не на смерть отдаём, на учение. Воротится лучше, чем была. Не реви. На золоте есть и спать будешь, дурёха. Такая честь тебе выпала.

Увы! Дочь не слышала этих мудрых увещеваний. Уткнувшись лицом в ладони, она продолжила рыдать. Но плакала не оттого, что придётся ехать далеко от дома, да к чужим людям, да на несколько вёсен. А оттого, что был у неё Мирута, разлука с которым казалась не пыткой даже – смертью. Как вдруг случилось, что привычная размеренная жизнь развалилась на обломки?

Отчего не явился этот крефф годом раньше?! Лесана в ту пору от гордости бы лопнула, что он её выбрал! Так нет, принесла нелёгкая его нынче – накануне сватовства. И не ехать нельзя. Слово осенённого – закон. Откажешь – ни один обережник, хоть золотом осыпь его, не придёт больше на помощь веси. Потому не могла Лесана воспротивиться. Оставалось только плакать и собирать в кузов[19] вещи. Лишь они на чужбине будут напоминать о доме.