Жнецы Страданий - стр. 37
– Я люблю тебя. Но от оборотней надо уходить.
Ива кивнула. Она знала, что он прав.
Глава 5
Как ни казалась мрачна Цитадель, но всё же была в ней одна башня, где тяжесть стен не так давила на плечи. В солнечные дни блазнилось даже, что среди зябкой сырости нет-нет, а пробивается сюда жаркое лето. Эту башню называли так же просто, как и иные в Цитадели: башня целителей. Здесь обучались те, кто постигал тайны ле́карства.
Впервые оказавшись тут, Айлиша аж пошатнулась: померещилось на миг, будто очутилась она посреди поля. Как же одуряюще здесь пахло травами! Словно на покосе или во время скирдования.
Прикрыв глаза, девушка вдыхала воздух, напоённый ароматами летнего луга. Казалось, будто вот-вот раздадутся рядом весёлые голоса, смех и крики подруг. Сладкие грёзы развеял сердитый окрик Майрико:
– Ну чего встала, как просватанная? Я за тебя, что ли, сушенину перебирать буду?
Ох. Сколько Айлиша на сию пору этой сушенины, а ещё подорожника, мать-и-мачехи, пустырника и чистотела перебрала – не сосчитать.
Однако юная целительница не роптала. Ей, скромной деревенской травнице, наука была в радость, потому и давалась легко. Где ещё она узнала бы столько лекарских тайн? Ей по сей день с замиранием сердца вспоминался миг, когда в доме старосты крефф признала в ней дар. Сколько ночей до этого Айлиша лежала без сна, мечтая, чтобы её умение лечить скотину не оказалось пустым наитием, как у обычных знахарок! Как хотела она попасть в Цитадель! Сколько вечеров, отказавшись от посиделок с подругами, провела возле старой Орсаны, перенимая от неё вежество[52]. А нынче смешно вспомнить те уроки, которые некогда казались откровением. Теперь-то Айлиша умела столько, сколько Орсане и не снилось.
Ради этих знаний выученица Майрико готова была терпеть и разлуку с домом, и суровость своего креффа, и строгое послушание – всё готова была терпеть! Лишь бы раскрыть тайны трав, лишь бы постичь глубину своего дара, лишь бы лечить людей.
Раньше у Айлиши был брат. Старший. Единственный. Девятнадцать было Любу, когда три зимы назад вернулся он с последней охоты с безобразной рваной раной на руке. Подравший его волк так и скрылся в чаще со сломанным ножом в боку.
Люб умирал долго. Орсана говорила: не волк парня укусил, а оборотень. Но то была глупость, ибо ходящие в ночи боятся дневного света. Однако против страшной раны не помогали ни отвары, ни настои, ни заговоры. Айлиша сидела возле брата и гладила его по горячему потному лбу. Лишь в эти мгновения становилось ему будто бы легче, взгляд яснел. Но старания её пропали впусте. В жилу парень не пошёл.
Отец, отчаявшись, заколол телёнка. Горячей чистой кровью животного кропили захворавшего и дом, прося Хранителей отвести злой недуг. Однако то ли Хранители не услышали мольбу, то ли телёнок показался им слишком тощим, но Люб умер. Лицом он был чёрен, а изувеченная рука смердела так, как не смердят трое суток пролежавшие на жаре мертвецы.
Упокоевал брата Айлиши старый колдун. Вкладывал в искусанные посиневшие уста ясеневый оберег, подвязывал подбородок тряпицей, творил заклинания. Айлиша смотрела на это и об одном только думала: умей она лечить, знай, что нужно делать, Люб не умер бы. А ещё поняла тогда с ужасом: сколько вот таких Любов хоронят из году в год по другим деревням и весям, сколько жён, матерей и дочерей заходятся от горьких слёз. И помочь им некому. Стало в тот миг девочке горько-горько, и такой гнев разгорелся в груди, что она сама себе удивилась.