Жнецы Страданий - стр. 13

Уезжали они наутро. Креффом Айлиши оказалась молодая красивая женщина. Рядом с обезображенным Клесхом и холодным, словно высеченным из камня Донатосом обережница смотрелась как нежный ландыш меж двух сухих репейников. У неё была белая, подсвеченная румянцем кожа, тонкие высокие брови и такие длинные ресницы, каких Лесана в жизни не видала. Казалось, что осенённая взлетит, если будет моргать ещё – быстрее и чаще. Вот только взгляд у неё оказался очень холодный.

А когда колдунья красивыми руками отбросила наголовье накидки, девушка едва сдержала удивлённое восклицание. Льняные волосы женщины оказались остриженными так же коротко, как у мужчин.

Но главное потрясение настигло будущих учеников Цитадели тогда, когда стали рассаживаться по сёдлам. Крефф Айлиши была одета… в порты. Обычные кожаные мужские порты! Тамир густо покраснел, поскольку отчётливо увидел то место, где сходились ноги осенённой. Впрочем, обережница не заметила смущения юных спутников, спокойно разобрала поводья и тронула свою кобылу пятками, направляя прочь из села.

Лесана потрясённо смотрела женщине в спину. Сама-то девушка была одета как заведено: в рубаху, широкую разнопо́лку[27] и вязаные чулки. В жизни не напялила бы она мужские порты, не говоря уж о том, чтобы в этакой срамоте появиться на людях. Однако обережница словно не замечала, как провожающие бабы и мужики стыдливо отводят взгляды.

Креффы ехали впереди. За ними тянулись будущие ученики.

Жеребец Тамира шёл стремя в стремя с Айлишиным, и юноша уже о чём-то негромко беседовал со спутницей. Лесана почувствовала себя лишней. К счастью, Айлиша, заметив её уныние, придержала коня.

– Хочешь, исцелю? – несмело предложила она.

– А ты умеешь? – удивилась спутница, осторожно дотрагиваясь до подживающих на щеках синяков.

Она сама ничего этакого не могла, а потому в очередной раз усомнилась в выборе креффа. Уж не ошибся ли он, забирая её из Невежи?

– Чуть-чуть, – призналась Айлиша, покраснев от смущения.

– Больно будет? – с детской робостью уточнила Лесана.

– Нет, – улыбнулась девушка. – Дай руку, не бойся.

Лесана протянула ей ладонь. Тёплые ласковые пальцы прикоснулись к запястью, и от них словно пробежали по крови пузырьки воздуха. Щекотно!

Но вот Лесана недоверчиво прикоснулась к лицу и тут же ахнула:

– Не болит! Совсем!

– Знаю, – потупилась лекарка. – Я так скотину лечила.

Поняв, что сказала глупость, Айлиша заалела пуще прежнего. А Тамир отчего-то посмотрел на Лесану с такой гордостью, словно сам избавил её от синяков.

Оставшиеся дни пути прошли незаметно и однообразно. Однако теперь место ночлега заговаривал Донатос, и Лесане больше не приходилось засыпать с измаранными в крови щеками. Колдун читал какое-то заклинание, очерчивал привал ножом, и путники спокойно ложились.

С удивлением Лесана ловила себя на том, что впитанный с молоком матери страх очутиться ночью за пределами дома притупился. Глупо было, имея в спутниках троих осенённых, продолжать бояться ходящих в ночи. К тому же за день все уставали так, что засыпали без всяких сновидений. И ежели кто-то и подходил к месту их ночёвки под покровом тьмы, измученные путники того не слышали.

Последний день пути выдался не по-весеннему тёплым. Солнце грело так ласково, словно на смену месяцу та́яльнику пришёл даже не зеленни́к, а сразу цве́тень. Свиты показались жаркими, как овчинные тулупы, и будущие выучи с облегчением сбросили их, втайне радуясь, что не видят матери, которые обязательно принялись бы бранить. Креффам же было всё равно, а Лесана с Айлишей, пользуясь тем, что никто из деревенских кумушек не закудахчет над ухом, сняли с голов платки и даже слегка распустили косы.