Жнецы Страданий - стр. 12
Юноша тем временем направил своего конька к кобылке Лесаны и сказал:
– Мира в пути.
– Мира, – ответила девушка и смешалась.
– Ты не выглядишь радостной, – справедливо заметил толстяк и добавил: – Меня Тамиром зовут.
– Меня Лесаной.
Они помолчали, глядя в спины своим спутникам. А потом девушка призналась едва слышно:
– Я не очень хотела ехать.
Парень с тоской оглянулся на уходящую вдаль дорогу, которая вела к его дому.
– И я, – также негромко ответил он. – Крефф приезжал год назад и сказал, что через год заберёт сына лавочника с нашей улицы. Сказал: «Из него выйдет толк».
– Отчего ж не забрал?
Тамир досадливо махнул рукой, сжимающей повод:
– Утонул тот. Прошлой весной.
Девушка вздохнула.
– Я в Старград собирался, – расстроенно продолжил собеседник. – Меня родители благословили на труды в посадской пекарне.
– А ко мне сваты должны были прийти, – грустно поделилась Лесана.
Оба замолчали, каждый кручинясь о несбывшемся.
Долго ехали, безмолвствуя, слушая размеренный скрип сбруи да стук копыт. А потом Донатос и Клесх направили лошадей в сторону по узкой, убегающей в голую рощицу дороге.
Ещё до наступления сумерек вершники въехали в небольшое село. Здесь был праздник! Жаль только, гости явились к самому его завершению: мужики уже уносили с улиц столы и лавки, бабы домывали посуду.
Путников встретили с почтением, бросили все дела. Креффов проводили в избу старосты, а Лесану и Тамира определили на постой в соседний дом. К тому времени уже смерклось, поэтому, как ни мечтали путники о бане, пришлось только поплескаться в ушате. Зато ужин им собрали поистине богатый! Хозяйка выставила лучшие яства: наваристую похлёбку, печёную рыбу, пироги.
– Да вы ешьте, ешьте, – приговаривала она. – Вот ведь – радость у нас какая: дочку отдаём учиться! Уж сколько стоит село, а никогда здесь креффы осенённых не находили. И надо же, моя Айлиша, слава Хранителям, поедет в Цитадель! Людей будет – лечить!
Та, о ком шла речь, сидела на другом конце стола, стыдливо потупив очи. Лесана перехватила восхищённый взгляд Тамира.
Девица и впрямь была хороша. Нежная чистая кожа с едва заметным золотым пушком. Тёмные волосы на конце длинной косы и вокруг лба вьются мелкой волной. Тонкие брови над огромными глазами высоко подняты, словно Айлиша дивится чему-то. От этого личико её выглядело беззащитным, детским.
Будущая лекарка застеснялась материнской гордости и обхватила руками узкие плечи. От этого движения Тамир вдруг подался вперёд, стягивая с себя вязаную безрукавку:
– Озябла?
Девушка залилась краской и замерла, позволяя набросить необъятную одёжу поверх своей нарядной вышитой рубахи. То ли парень ей вправду понравился, то ли не хватило смелости возразить, Лесана не поняла, но прониклась к застенчивой девушке приязнью.
Устраиваясь спать не на жёсткой земле, а на устланной сенником лавке, Лесана впервые за последние дни вдруг подумала, что всё ещё, возможно, будет хорошо. Тоска по дому за время странствия настолько высушила её душу, что теперь в ней родилась другая потребность – радоваться хоть чему-нибудь. Нельзя ведь только страдать и сокрушаться. Не на казнь же её везут, на обучение! Вон село Айлиши как ликует! Да и сама она рада выпавшей на её долю удаче. Интересно, кто её крефф? С этими мыслями Лесана провалилась в сон.