Все люди смертны - стр. 19
– Существуете только вы! – пылко заверил он.
Она направилась к Флоранс. Обычно она с трудом переносила, когда та, другая, приглашала ее в свой дом, в свою жизнь, но сейчас следом за ней шел Фоска, неловкий, робеющий Фоска со своим бессмертным сердцем, Фоска, для которого существовала лишь она. Она улыбнулась Флоранс:
– Я позволила себе привести к вам друга.
– Добро пожаловать.
Она обошла гостиную, здороваясь с приглашенными. Друзьям Флоранс она не слишком нравилась, за их улыбками таилась враждебность. Но сегодня вечером их мнение ее не задевало. «Они скоро умрут, и их мысли вместе с ними. Мошкара». Она чувствовала себя неуязвимой.
– Ты что, собираешься повсюду таскать его за собой? – спросил Роже.
Похоже, он был очень недоволен.
– Ему не хотелось расставаться со мной, – с безразличным видом сказала она. – Она взяла у Санье вазу с фруктами. – Сегодня вечером Флоранс просто очаровательна.
– Да, – ответил он.
Санье и Флоранс в конце концов помирились, и Санье казался еще более влюбленным. Регина смотрела, как они танцуют – щека к щеке. Их улыбки светились любовью, но это была всего лишь обычная смертная любовь.
– Нам нужно серьезно поговорить, – сказал Роже.
– Когда захочешь.
Она была свободна и легка; в горле исчез привкус горечи. Она была высоким дубом, что верхушкой касается неба, вокруг нее колыхались степные травы.
– Хочу попросить вас об одолжении, – сказал Санье.
– Просите.
– Вы не согласитесь прочесть нам стихи?
– Ты же знаешь, что она всегда отказывается, – сказала Флоранс.
Регина окинула взглядом гостиную. Фоска прислонился к стене, свесив руки, он не сводил с нее глаз. Она поднялась.
– Если вы просите, – сказала она. – Я прочту «Жалобы прекрасной Шлемницы»[1].
Она вышла в центр зала, все стихло.
– Фоска, – прошептала она, – слушайте внимательно. Я буду читать для вас.
Он кивнул. Его глаза жадно вглядывались в нее, глаза, видевшие столько прославленных красавиц, столько талантливых женщин. Для него эти разрозненные судьбы составляли единую историю, и Регина становилась частью этой истории. Она могла помериться силами с соперницами, ушедшими в прошлое, и с теми, кто еще не родился. Я восторжествую над ними, и я выиграю поединок и с прошлым, и с будущим. Губы ее шевелились, и каждая модуляция голоса летела сквозь века…
– Регина, давай уйдем, – предложил Роже, когда она под аплодисменты вернулась на место и села.
– Я не устала, – ответила она.
– А я устал. Прошу, пожалуйста.
Умоляющая и в то же время повелительная интонация вызвала раздражение у Регины.
– Ладно, – сухо бросила она, – пойдем.
Молча они шли по улице. Она думала об оставшемся в гостиной Фоске, на которого смотрели другие женщины. Она перестала существовать для него и для вечности, мир сделался пуст, как погремушка. Она подумала: надо, чтобы он был все время рядом.
– Прости меня, – начал Роже, когда они вошли в студию, – мне нужно было с тобой поговорить.
В камине разгорались угольные брикеты. Занавески были задернуты. Лампочки, затененные пергаментным абажуром, бросали янтарные отсветы на африканские маски и безделушки. Казалось, что все вокруг ждет лишь взгляда, чтобы сделаться вполне реальным.
– Говори, – сказала она.
– Когда это кончится? – спросил Роже.
– Что?
– История с этим психом.
– Это не кончится.