Все люди смертны - стр. 11

После паузы последовала серия коротких и долгих звонков, и вновь наступила тишина.

– Вот видишь, он ушел, – сказала Регина.

Она закуталась в халат и вновь устроилась на ковре. Но дверного звонка оказалось достаточно, чтобы омрачить совершенство минуты. Теперь надоедливый мир стоял за дверью и уединение Регины было нарушено. Она оглядела обтянутый пергаментом абажур, японские маски, все некогда выбранные ею безделушки, напоминавшие о драгоценных мгновениях; все это умолкло, воспоминания о пережитых минутах увяли, и нынешний миг был тоже загублен. Пылкая девочка умерла, жадная до жизни молодая женщина умирала, и той великой актрисе, которой она так страстно хотела стать, предстояло то же самое. Может, люди какое-то время еще будут помнить ее имя, но тот особый вкус жизни на ее губах, красоту и фантасмагорию алых языков пламени воспоминание не сможет воскресить.

– Послушайте, – растерянно выговорила Анни, оторвавшись от карт, – в вашей комнате какой-то шум.

Регина посмотрела на дверь. Дверная ручка повернулась.

– Не бойтесь, – сказал Фоска. – Простите, вы, кажется, не слышали, как я звонил в дверь.

– Вот чертовщина! – воскликнула Анни.

– Нет, – ответил Фоска, – я просто забрался в окно.

Регина встала:

– Мне жаль, что окно оказалось открытым.

– Пришлось разбить форточку, – пояснил Фоска.

Он улыбнулся. Она тоже.

– И вы не побоялись? – спросила она.

– Нет, мне вообще не страшно. Впрочем, это не моя заслуга.

Она указала на кресло и наполнила бокалы:

– Садитесь.

Фоска сел. Он забрался на третий этаж с риском сломать себе шею, волосы взлохмачены, лицо блестит от пота, розовая хлопчатая рубашка. Преимущество явно было на его стороне.

– Анни, ты можешь идти спать, – сказала Регина.

Та, наклонившись, поцеловала ее в щеку:

– Если что понадобится, звоните.

– Да. Приятных снов, – откликнулась Регина.

Дверь закрылась, Регина повернулась к Фоске:

– Итак?

– Вот видите, – сказал он, – от меня не так просто избавиться. Если вы больше не приходите повидать меня, я могу прийти сам. Дверь закрыта – значит, я вхожу через окно.

– Придется забаррикадировать окна, – холодно проронила она.

– Буду ждать вас под дверью, следовать за вами на улице…

– И чего вы этим добьетесь?

– Увижу вас, услышу ваш голос. – Он поднялся и подошел к ее креслу. – Буду касаться вас, – сказал он, ухватив ее за плечи.

– Не стоит сжимать так сильно, – сказала она. – Вас, видимо, не волнует, что по отношению ко мне вы ведете себя отвратительно?

– Какая разница? – Он смотрел на нее с жалостью. – Вы скоро умрете, и все ваши мысли вместе с вами.

Она встала и отступила на шаг:

– Ну, пока я еще жива.

– Да, – сказал он, – и я вас вижу.

– Разве вы не понимаете, что навязчивы?

– Понимаю. Кстати, гнев вам к лицу.

– Так мои чувства для вас ничто?

– Вы первая забудете о них, – ответил он.

– Ах! – Регина начала терять терпение. – Вы все время твердите мне, что я умру! Но даже если вы прикончите меня через минуту, это ничего не изменит: ваше присутствие в настоящий момент мне неприятно.

Он рассмеялся:

– Я вовсе не собираюсь вас убивать.

– Надеюсь.

Она вновь уселась в кресло, хоть сказанное вовсе ее не успокоило.

– Почему вы забыли обо мне? – спросил он. – Почему вы заняты всеми этими мотыльками и ни минуты не уделите мне?

– Какими мотыльками?

– Мотыльками-однодневками. Вы смеетесь вместе с ними.