Тот Дом - стр. 29
– Только что затонула “Ди Фрау Мария”, – чуть не прошептала Френсин.
Если бы Геся могла увидеть сейчас секретаря поверенного – забеспокоилась бы даже она. На бледном, как та бумага, лице англичанки отражался страх.
– Что-о-о? Что ты сказала?
На этот раз грохот сопроводил сказанное.
– Сегодня утром его величество Алексей второй подписал высочайший указ “О возбранении входа во все порта российские военным и коммерческим кораблям Дании принадлежащим”, – преодолевая собственную робость, заговорила Френсин, прекрасно понимая: промедлением в докладе она только ухудшит своё, и без того незавидное положение: – через два часа в Константинополь пришёл ваш галиот. Шкипер не мог знать об указе, в гавань его не впустили, а назад таможня идти запретила, из-за встречного ветра. Корабль стал на рейде на якорную стоянку, – как не спешила Френсин говорить, выходила медленно, она даже не подошла к сокрушительной для шефа сути. – Он правильно встал, Илья Альбертович! И справа, и слева было достаточно места для прохода кораблей. Но из нашей гавани вышел военный корабль, и выступающим якорем проломил борт вашему галиоту. В рапорте указано, что это следствие неудачного манёвра…
– Неудачный манёвр?! – неверяще пророкотал Вехтенбергский.
– Случайность, Илья Альбертович… никто не виноват. Погода не позволила развернуться, – англичанке хотелось бежать, скрыться от бури, что сейчас надвигалась на неё в лице взбесившегося шефа, чьего нрава опасались все, кто знал его близко.
– Что с “Ди Фрау Марией”?
– Она затонула. За час.
– Френсин, скажи мне, что мои деньги, вложенные в их товары, успели спасти! – судя по голосу, поверенный плут был готов поверить в любое чудо.
– Не успели, ничего не успели. Но никто не умер…
– Умерли мои деньги!
– Илья Альбертович, вам потому и не позвонили сразу. Боялись. Только что галиот подняли со дна, со всеми товарами. Ещё можно высушить кофе и специи! Всё можно спасти, а корабль отремонтировать, только…
Невидимая Гесе секретарь сейчас сжалась в пружину.
– Френсин! – медвежий рёв.
– В Константинополе нет пакгауза9, готового принять датское судно. Наш человек обзвонил все, но никто не может их взять, боятся.
– Чего можно бояться, если в докладе сказано, что это случайность? – Вехтенбергский сделал шаг к Френсин.
Она постаралась незаметнее шагнуть от него.
– Что если они помогут, то после помощи датскому кораблю и их того… случайно. По неофициальной информации на борту военного корабля были гардемарины…
Взвешивать и продумывать Гесе было некогда.
Она достала маленькую, отделанную кожей, записную книжку, вспоминая, куда в последний раз писала отцу, и уже крутила диск аппарата.
– Барышня, межгород, пожалуйста, соедините с Кызылом, будьте добры, номер 30930.
Потянулось ожидание.
Френсин с Вехтенбергским, забывшие о ней, оба выбежали из кабинета.
– Куда вы телефонируете? – Френсин.
– Ещё и межгород? – поверенный жмот.
Ну хоть отвлёкся от гонца дурных вестей.
Английская лиса не преминула этим воспользоваться – оказалась в противоположном конце приёмной от медведя.
– Да, спасибо, – ответила Геся телефонистке на её: “соединяю”.
– Папа, здравствуй! Как твоё здоровье? Как Костя? Очень рада, целуй его за меня. Папа, голубчик, у меня к тебе вопрос на засыпку: нет ли, часом, твоего корабля сейчас в порту Мраморного моря? Нет? О, это чудно. А твои пакгаузы? Папа, можно ли воспользоваться лишь одним? Нет, ненадолго. Не дольше недели. Да всё типично: ветер сделал крен, и линейный корабль зацепил судно. Да, да, прислушалась к твоему совету, да. Пытаюсь вот, как-то… маневрировать. Не беспокойся… – лишь на последний вопрос она не знала, как ответить при посторонних. – Да, папа, конечно, – но Эмиль Гольфман требовал конкретного ответа: – полно, папа, конечно, не даром, не тревожься. Я проконтролирую, будь покоен. Да, да, поняла. Телефонируй, будь добр, распорядись. Спасибо, целую, папа.