Тот Дом - стр. 30
Геся быстро записала надиктованное, пока не забыла, замешкалась, но поняла: Френсин нужнее, ей и отдала вырванную бумажку.
– Здесь адрес склада и управляющего. Отправьте кого-нибудь, как только до него дозвонятся, он откроет для вас помещение.
На прощанье она скользнула победным взглядом по широким плечам медведя. Полно!
Ни о каком бескорыстии речи не шло.
Элементарный реванш для успокоения собственных нервов – ничего сверх этого.
Он выставил Гесю мелкой хищницей, купчихой, охотницей? Что ж, пусть теперь побудет у неё в долгу.
глава 6
“Недолго… пламень чистой веры
Легко навек я залил в них…
А стоили ль трудов моих
Одни глупцы да лицемеры?”
Стены, как оказалось, лечат. Даже почище сладкого вина! А родные стены и хорошее вино, так и вовсе, творят чудеса!
Константинополь переливался голосами цветочников и булочников, шорохом туристов. Всё вместе это походило на единую музыку, идеальную мелодию. Сперва Геся наслаждалась ею, читая французский роман на крыльце, куда вытащила кресло-качалку. На кухне оно ей было без надобности, но и менять дислокацию проклятое седалище отказывалось наотрез. То оно не проходило в дверной проём, то казалось неподъёмным по тяжести, то Геся спотыкалась на пустом месте.
Ей уже было расхотелось отдыхать!
Только выдохшись окончательно, мадам Кантимир топнула ногой, угрожающе нависнув над предметом мебели:
– Я здесь хозяйка, упрямая ты деревяшка! И это я тебе говорю, что стоять ты будешь на веранде, и читать я буду под пледом на свежем воздухе. А если упираешься – выставлю вон и вся недолга!
Сквозняк открыл кухонное окно, и Геся приняла этот звук как добрый знак.
Но приметы, к великому Гесиному сожалению, мебель не двигают, поэтому немного попыхтев, кресло она всё же пристроила. А рядом с ним и старинный кофейный столик, при прежних хозяевах живший у рояля в гостиной. Лёгкой рукой Геся Эмильевна нарушила их союз, чему радовалась несказанно, читая на французском роман об убийствах в старом замке в Тулузе. Портвейн сегодня отдавал ей ириской, в бокале он переливался на закатном солнце, играя в солнечные зайчики с куполом святой Софии – Геся ловила их, изредка отрываясь от книги, чтобы сделать глоточек. Вместе с солнечными зайчиками она видела стайки голубей, как по команде взлетающих над бывшей площадью Султанахмет, ныне – площадь Ипподром.
Услышав шорох, она обернулась – из-под того самого камня на крыльце выползла змея и юркнула с высокого крыльца прямёхонько в терновый куст.
По тёплому жёлтым зажглись фонари, давая команду ветру, и тот разгулялся не на шутку. Уже по-ноябрьски холодный, он так сюрреалистично врывался в нагретый воздух, что казался призраком самого себя. Пробежался по саду, поскрипел голыми ветками величественного чинара, и скрылся в Босфоре, как его и не было. Только шорох не успевших за бризом листочков по мостовой сада напоминал о недавнем визитёре.
В трактире на Александрийской заиграла музыка, и тогда Геся зашла в дом, придерживая на плечах пуховый оренбургский платок. Забросив на кухню сорванный по дороге апельсин, она готовилась ко сну, одолеваемая мечтами об ажурных фонарях в собственном саду, о плетёной мебели, которую непременно купит к весне, о вине, которое сделает из собранного винограда – чуть кисловатый запах упавших ягод доходил до веранды.