Спящая царевна и семь сводных богатырей - стр. 3

– Скажи, няня, а ты помнишь мою матушку? – спрашиваю я так Аришу, а сама знаю, как сотни раз у неё уже про это спрашивала.

– Ну конечно помню, моя любушка, – улыбается Арина, надевает на меня рубашку белую, а старую, кровавую, комкает, да в угол бросает. – Я ведь и её, как тебя сейчас, замуж собирала!

– А как это, замуж? – интересно мне.

И про все свои страхи давешние, и про сны кошмарные уже и думать забыла.

– Так я тебе уже столько раз сказывала! – смеётся моя няня, на постельку рядом со мной усаживается.

– Ну расскажи, няня, я уже всё запамятовала! – ластюсь к ней, обнимаю, хоть от неё послушаю, как встретились мой батюшка и моя матушка.

– Ну слушай тогда, моя лапушка.

«Давным-давно, девятнадцать лет назад, когда мне было столько же годков, как и тебе сейчас, была я дворовой девкой у бояр Романовых, у матушки твоей, девица Анастасии.

Вот объявил царь великий Иван смотрины царских невест, клич кинул на все княжества русские да заморские, чтобы свезли все в указанный день в Москву всех своих дочерей и сестёр, не старше восемнадцати годков, чтобы выбрать из них самую красавицу, достойную королевича.

Поселили всех в палатах золотых, недалече от Кремля, съехалось на те смотрины девиц разных видимо-невидимо их царств дальних.

И северные там принцессы, и южные красавицы, и беленькие, и чёрненькие, и худые, и пухлые, как калачики сдобные: выбирай любую, глаза разбегаются…

Вот живут эти девицы-красавицы в тереме высоком, каждая мечтает стать царицей, приглянуться Ивану-царевичу. Не знают они, когда царь к ним пожалует, когда им смотрины устроит, всё сидят в своих светёлках, прихорашиваются, хорохорятся. Друг перед дружкой хвастаются нарядами золотом да каменьями самоцветными расшитыми, косами толстыми да персями своими – у кого пышнее.

Принцесса турецкая сидит перед зеркалом золотым, любуется на себя, кудри свои смоляные гребнем из слоновьей кости расчёсывает, плечами голыми поигрывает, да всем рассказывает:

– Меня с детства учили так мужа ублажить, что стоит мне только возлечь рядом с ним, так у него сразу ум и отшибёт. Встать с супружеского ложа всю ночь не сможет! – зубы скалит и на других девиц свысока этак посматривает. – Я на лошади так скакать могу без седла, что подо мной жеребец на дыбы встаёт, а мне хоть бы что – так я его своими ляжками зажать умею.

– Подумаешь, это что, – кривится принцесса шведская, свои белокурые локоны укладывает в причёску высокую. – Если мой муж со мной возляжет на постельку, то три дня встать не сможет. Так я умею искусно мужей устами да язычком возбуждать, что зуд у них в чреслах неуёмный поднимается, пока три дня не пройдёт.

– Эка невидаль, – зубки скалит принцесса китайская, сама вся махонькая, кажется, что на ладошке одной поместится. – Вот я так умею своим лоном мужа разогреть, что пять дней он из спальни не сможет выйти! Пока хоть всю свою не выплеснет.

Смотрят они друг на друга спесиво и насмешливо, а моя Настенька сидит у окошка и знай себе пряжу прядёт. Молчит, в разговор не вступает с другим принцессами. Не привыкла наша скромница и затворница к речам таким хвастливым и похабным.

– А я так смогу мужа ублажить, что через неделю уже и понесу! – кричит принцесса английская, руки в боки, смотри на всех высокомерно, губки поджала, буклями своими трясёт.