Счастье безумца - стр. 25

"Знал бы ты, Серый, что твои разбитые стекла в гастрономе – ничто по сравнению с моими "шалостями", рассказывать о которых я не собираюсь," – думал я, глядя, как этот бугай отнимает деньги у пятиклассников, – "Знали бы вы, товарищи милиционеры, и вы, чертовы отбросы на своих дорогих тачках, что весь ажиотаж, творящийся в городе – дело рук одного одиннадцатилетнего школьника." Нет, я этим не гордился, и на самом деле это пугало меня чуть не до усрачки, но одновременно с этим и пьянило тоже. Это было как-то дико, за рамками привычных ощущений, но цель была достигнута, и раз я не мог оправдать дядю Игоря перед судьей, то меньшее, что я мог сделать – это заставить виновников его нынешнего положения ходить пешком, что я и сделал.

Единственные, кому я рассказал обо всем, были мои друзья. Аршам наигранно потрогал мне лоб ладонью, намекая, что я болен на голову, а Коля с легкой обидой в голосе спросил, почему я не позвал его, и взял с меня слово обязательно взять его с собой, если я снова задумаю нечто подобное. Тогда меня удивляло желание Коли добровольно ходить по лезвию, а с термином "адреналиновый наркоман" я не был знаком.

Время шло, наступил девяносто седьмой год, и жизнь текла в спокойном темпе. Я уже даже стал забывать, каково это, когда сердце от страха будто норовит проломить грудную клетку. Касаемо моей тяги к огню – Миша часто, как мог, вывозил меня за город, где мы жгли картонные коробки, деревянные ящики и прочий мусор, который вдоволь можно было найти вдоль дорог. "– Хорошее дело делаем, чистоту наводим," – шутил он, – "Нам за это премию платить должны."

К спокойной жизни быстро привыкаешь, и события, выдающиеся из общей картины, всегда кажутся очень неожиданными. Первым таким событием была смерть Колиной бабушки, с которой он жил. Произошло это в конце января. Коля нашел ее, когда вернулся со школы. Бабушку ему, безусловно, было жаль, но он был уверен, что отныне будет жить один. Естественно, этого ему не позволили, что его очень удивлило, ведь квартиру бабушка завещала ему. Приехали какие-то дальние родственники из Иркутска, организовали похороны, и вскоре наша компания лишилась безбашенного белобрысого мальчугана, которого родственники увезли с собой.

Следующее событие, разбавившее наши серые будни и едва не лишившее меня жизни, случилось в апреле девяносто седьмого. Именно первого числа, в первый день весенних каникул. Пока я завтракал, к нам пришла тетя Вануш и передала, что Аршам ждет меня на нашем месте. Нашим местом была стройка, где мы играли в Джеки Чана, и если бы взрослые увидели, как выглядят эти игры, нас бы, скорее всего, привязали к батареям и не выпускали бы из дома. Мало того, что мы носились по небезопасному участку, как угорелые, так еще и прыгали с одного балкона на другой, рискуя упасть на торчащую внизу арматуру.

– Сестру с собой возьми, – напутствовала мама, когда я, торопясь, допивал компот.

– М-м, – промычал я в ответ и через минуту уже напрочь забыл про Машку.

Как позже оказалось, моя забывчивость ее спасла. Я вышел во двор и уверенным шагом направился на стройку, когда меня вдруг окликнули.

– Эй, мальчик, – услышал я чей-то голос с сильным акцентом и повернулся.

Голос принадлежал какому-то мужчине восточной наружности, которого я сразу окрестил чеченцем. У него были большие темно-карие глаза, длинный узкий нос, густая, но не растрепанная черная борода и приглаженные назад черные волосы с проседью. На вид ему было чуть за сорок, и он оставлял впечатление богатого человека. Приехал он на новеньком "бмв", да и одет был в явно не дешевый черный костюм с плащом. Весь этот холеный вид контрастировал с фоном нашего двора, грязным и плохо заасфальтированным.