Размер шрифта

Проверка моей невиновности - стр. 1

The Proof of My Innocence by Jonathan Coe

Все права защищены. Любое воспроизведение, полное или частичное, в том числе на интернет-ресурсах, а также запись в электронной форме для частного или публичного использования возможны только с разрешения владельца авторских прав.

Перевод с английского Шаши Мартыновой

* * *

В толпе на Паддингтонском вокзале детектив-инспектор углядела своего подозреваемого довольно скоро, хотя оживленным вторничным утром центральный вестибюль запружен пассажирами. Она проследила за суетливой, неприметной фигурой, сре́завшей путь к платформе № 5 и забравшейся в поезд на Вустер.

Сев в тот же поезд, она отыскала место поближе к подозреваемому, но не слишком близко. В одном вагоне от. Так можно оставаться незамеченной, однако хорошо видеть добычу, если наклониться вбок и посмотреть сквозь стеклянные двери между вагонами.

Поезд строго по расписанию плавно двинулся в путь. Он набирал скорость и пробирался по лондонским западным предместьям, а по громкой связи прозвучало объявление:

Если вы заметили что-либо подозрительное, скажите об этом сотрудникам или отправьте текстовое сообщение в Транспортную полицию по номеру 61016.

И всё у нас будет схвачено.

Смотри́те. Скажите. Схвачено.[1]

Было в этом объявлении нечто глубинно раздражающее, хотя сказать, что именно, сыщица не смогла бы. Она знала, что подозреваемый сойдет с поезда на станции Мортон-ин-Марш – путь продолжительностью примерно в девяносто минут, – и это время она надеялась использовать, чтобы привести в порядок свои записи по расследуемому делу. Но каждые несколько минут ее мыслительный процесс прерывало это несносное сообщение.

И всё у нас будет схвачено.

Смотрите. Скажите. Схвачено.

Сильнее всего раздражает слово “схвачено”, решила она. Какое-то фальшивое просторечие. Разве хоть кто-то в самом деле употребляет такое слово? В попытке нащупать всеохватный, не снобистский тон надо ли было человеку, сочинявшему это сообщение, добиваться того, чтобы получилось нечто из фильма про бандитов-мокни?[2]

Она постаралась перестать об этом думать. Попробовала сосредоточиться на деле и определить ту деталь – чем бы та ни была, – которая еще не встала на место. Сыщица на девяносто девять процентов была уверена, что виновен тот, у кого она сейчас сидела на хвосте. Но по-настоящему уверенно она себя не почувствует, пока этот один процент сомнения не устранится.

И всё у нас будет схвачено.

Смотрите. Скажите. Схвачено.

Мимо мелькали станции. Ридинг. Оксфорд. Хэнборо. Чарлбёри. Кингэм. И именно тогда, всего за пять минут до прибытия в точку назначения, облака внезапно рассеялись и сыщица осознала: искомое нашлось. Она взяла телефон и, потратив всего несколько секунд на переходы по ссылкам и скроллинг, оказалась на веб-странице, где подтвердились ее подозрения. Подтвердились безусловно. Не стало того единственного процента сомнений. Пора было отставить осторожность и действовать решительно.

Седовласая сыщица, облаченная во все черное, встала со своего сиденья и двинулась в соседний вагон. Фигура ее покачивалась в такт движению поезда. Вскоре она уже нависла над подозреваемым, склонившимся над своим смартфоном. Он смотрел трансляцию со ступеней дома № 10 по Даунинг-стрит. Тень сыщицы пала на телефонный экран, настороженные, вопрошающие глаза оторвали от него взгляд и вперились в нее – и она увидела, как вспыхивает в них огонек узнавания. Она произнесла полное имя подозреваемого и сказала:

– Вы арестованы за убийство… – И тут ее вновь прервали.

И всё у нас будет схвачено.

Смотрите. Скажите. Схвачено.

Пролог. 2–5 сентября 2022 года

Прим подалась вперед на садовой скамейке и ощутила, как пробегает по телу дрожь. Без двадцати восемь, солнце уже садилось, вечера сделались холоднее. Высокая и безупречно подстриженная бирючина живой изгороди отбрасывала долгую тень на газон, который ее отец за несколько дней до этого постриг ровными полосами. По временам из глубин пруда с кувшинками всплывал к поверхности древний аллитерационный китайский карась Конрад и пухлыми своими губами слал Прим безразличные воздушные поцелуи. С ветвей деревьев, названия которых ей были неведомы, вечерние песни исполняли не определимые для нее птицы. По рдевшему небу знаками препинания проплывали облака, а между ними вдали угадывался серебристый проблеск самолета, неспешно снижавшегося в Хитроу. То была сцена чарующего покоя, оставившая ее совершенно безучастной. Сегодняшний “Вордл” она разгадала в три хода и, проверив свои показатели, выяснила, что у нее шестьдесят восемь дней непрерывного пробега. Это означало, что сегодня, в пятницу 2 сентября, минуло уже шестьдесят восемь дней, как она покинула университет. Шестьдесят восемь дней с тех пор, как ее отец приехал в Ньюкасл на новенькой “тойоте”, которой так гордился, запихал пожитки Прим на заднее сиденье и увез ее навсегда из грязного, заплесневелого, населенного крысами дома, в котором она провела счастливейший год своей жизни. Прочь от шестерых друзей, по чьим досаждающим взглядам, пошлым разговорам и отвратительным личным привычкам она скучала больше, чем могла себе когда-либо представить. Прочь от всего этого, обратно домой, к уюту, покою и отупляющему благополучию ежедневного бытия ее стареющих родителей. Ее опять пробрала дрожь.

Страница 1

На следующую страницу