Патриархат: истоки и древность - стр. 9
Эту же мысль развивал Лоуренс Кили, на своей выборке по популяциям Америк демонстрируя, что среди «чистых» охотников-собирателей эгалитарных – всего 49%, в то время как среди садоводов и земледельцев эгалитарных – аж 82% [171]. «Социальная сложность совершенно не соотносится с сельским хозяйством или протоземледелием», заключал Кили.
Кристофер Боэм также обратил внимание, что термин «эгалитарные общества» по какой-то причине закрепился именно за некоторыми собирателями, а тот факт, что и в группах многих земледельцев и скотоводов так же поддерживается равенство, просто принято игнорировать. В обстоятельной работе «Иерархия в лесу: эволюция эгалитарного поведения» [120] Боэм дотошно исследует феномен «эгалитарных обществ» и обращает внимание, что, по мнению разных авторов, к ним относятся и многие скотоводческие народы Африки (нуэры, масаи, ндемба и др.), некоторые садоводческие народы Меланезии и большинство таких народов Южной Америки (а в Северной можно вспомнить тех же ирокезов). Во всех этих культурах существует возможность накопления материальных ценностей, группы демонстрируют постоянный состав и оседлый образ жизни, но при этом отсутствует выраженное лидерство и доминирование. Данные раскопок анатолийского Чатал-Хююка – раннеземледельческой культуры примерно 8-тысячелетней давности – также наталкивают учёных на мысль о царившем там социальном равенстве (но это не точно).
«Тот факт, что такие племенные культуры в экологическом и социальном отношении сильно отличаются от собирателей, но остаются такими же эгалитарными, требует более общего объяснения», рассуждает Боэм. И он приходит к выводу, что решающим фактором оказывается сама идея равенства, принятая в конкретном обществе, его жизненный принцип. Если члены группы придерживаются такой идеи, то им удаётся поддерживать равенство между собой. Некоторые авторы даже сравнивают идеологию равенства африканских хадза и шведов, подчёркивая их сходство. Боэм цитирует интересную мысль: «все люди стремятся править, но если они не могут править, то предпочитают быть равными».
В недавнем исследовании [141] были изучены более 50 000 домов из 1000 археологических поселений по всему миру, чтобы понять, как распределялось богатство в древних обществах. Результатом стал вывод, что экономическое неравенство не является неизбежным с развитием городов или государств. Даже в крупных древних городах и сложных обществах уровень неравенства мог быть как высоким, так и низким – всё зависело от культурных норм, управления ресурсами и форм сотрудничества. Авторы подчеркнули: справедливые законы, коллективное управление и договорённости между людьми позволяли создавать более равные общества.
Поддержание равенства у части собирателей приводит некоторых людей к мысли, будто это врождённая психологическая черта Homo sapiens. Кто-то даже стремится доказать, что эволюционно человек ближе к миролюбивым бонобо, а не к агрессивному шимпанзе. Такая вера упускает из виду важный момент, что механизмы уравнивания в таких обществах – это именно выработанная стратегия поведения, тщательно культивируемая, целенаправленная тактика, этическое правило, которое каждый член группы осознаёт и может описать простыми словами. Поведение в эгалитарных культурах зиждется на хорошем самоконтроле и понимании факта, что отклонение от этого правила может привести к осуждению и остракизму. Существование в рамках таких правил требует от человека сознательных усилий по сдерживанию своих позывов и порой – усилий весьма значительных. Некоторые не справляются.