Патриархат: истоки и древность - стр. 8
» [6]. Но это известно лишь специалистам.
В последние десятилетия в науке закрепилось представление о «сложных» охотниках-собирателях – таких культурах с присваивающей экономикой, которые благодаря обилию того или иного продукта (чаще всего – морского) могли создавать большие оседлые поселения с иерархичными обществами [208], [205]. К данному моменту исторические и археологические свидетельства таких обществ известны на всех континентах (кроме Антарктиды, конечно), и для специалистов явление уже не является чем-то удивительным. Тот факт, что в палеолите люди часто селились вблизи мест масштабных миграций мамонтов или парнокопытных, также заставляет исследователей допускать, что эти люди могли представлять собой общества «сложных» охотников-собирателей. Наличие порой элитарных украшений (как тысячи бус в захоронениях Сунгиря) или больших жилищ, созданных из костей мамонтов (как в украинском Межириче), одни из которых были явно величественнее, так как включали кости большего числа добытых особей, дополнительно может свидетельствовать в пользу социальной сложности.
Идея о том, что равенство и миролюбие связаны с типом экономики (присваивающей или производящей), хоть и популярна, но в действительности не то что никогда не была доказана, но даже наоборот – имеет много опровержений. Южноиндийские тода, у которых в XIX-XX веках было отмечено большое равенство полов и недопустимость физического насилия, являются скотоводами, чей быт крепко связан с соседними земледельцами. Основным в хозяйстве пресловутых ирокезов, так любимых марксистской литературой за высокое положение женщины, было мотыжное земледелие, на чём сам Энгельс не спешил заострять внимание, что стало интересным примером, как при тщательном рассмотрении доказательство гипотезы оказывалось её опровержением: у ирокезов даже был религиозный праздник «трёх сестёр», как они называли кукурузу, бобы и тыкву, а кланы владели правом на землю. При этом в то же самое время в Америке существовали народы полноценных охотников-собирателей, у которых положение женщины была куда более низким, чем у садоводов-ирокезов.
С упомянутыми скотоводами тода в действительности всё ещё интереснее: несмотря на тотальный пацифизм, в некоторых ритуалах у них присутствуют стрелы и копья, которые в быту не используются. Всё дело в том, что, по данным археологии, когда-то в древности тода всё же были воинственным народом, по неизвестной причине однажды сменившим свою социальную парадигму. При этом скот остался. Таким образом, тода являют собой пример, когда при одном и том же типе экономики (скотоводство), культура побывала в двух существенно отличных состояниях.
Многие антропологи бросали вызов стереотипу о производящем хозяйстве как причине неравенства. Томас Гибсон делал это на примере филиппинских земледельцев буидов – он показал разнообразные принципы «выравнивания», препятствующие зарождению каких-либо иерархий в их среде [145]. Сравнивая буидов с бушменами, хадза, мбути и другими эгалитарными собирателями, Гибсон пришёл к выводу даже о большей последовательности культуры первых в этом плане. Здесь можно вспомнить и религиозные общины анабаптистов, живущих за счёт сельского хозяйства, но при этом поддерживающих строгое равенство.