Окаяныш - стр. 17
– Да я не голодна, – снова завела Мила, но под сердитым бабкиным взглядом стушевалась и покорно потянулась за булочкой.
– Вот и умница! – похвалила Жоля и вышла в соседнюю комнатушку.
Тут же легонечко хлопнула дверь, протопотали шажочки и что-то мягкое потёрлось о Милины ноги, боднуло приветственно головой и прогудело просительно:
– Подай со стола хлебной крошечки! В животе вецер воеть.
– Пожалуйста, угощайтесь, – Мила протянула наугад булочку, и серая мохнатая лапа быстро вынырнула из пустоты, схватила её и снова исчезла.
– А ты, ничого, сойдешь за свою. Мабыць (пожалуй, бел.) мы с тобой поладим. – почавкав, невидимка икнул и снова боднул Милину ногу, оставив на джинсах приличный серый клок. – Шорсть как с вшивого пёса сыпется! – пожаловался он. – Кайка твоя давеча косо зырканула, по ейной милости теперя линяю!
Глава 4
Невидимый собеседник Милы примолк и тихо ретировался, стоило лишь хозяйке вернуться в комнату.
Баба Жоля принесла холодного кваса, и разлив его по чашкам, спросила, что Мила собирается делать дальше.
– Хочу бабушкин дом посмотреть. Прямо сейчас. Это возможно?
– Точно решила? Шчас пойдём? Не хочешь отдохнуть да пообвыкнуться?
– Решила. Я ведь за этим приехала. Хочу во всём разобраться. – Мила поблагодарила за угощение и поднялась.
– Ну, если разобраться хочешь, тогда пошли. Только прихвачу кой-чего на дорожку.
Бабка вытащила корзинку, положила в неё запылённый пузырёк, маленький веник, скомканную пёструю тряпочку. Подумав, добавила к ним несколько булочек, увязанных в холстинку. Потом протянула Миле кусок шершавой коры.
– Возьми вот лутовку. Абярэг то от лясуна.
– Оберег? – Мила в недоумении повертела кору.
– Он самый. Из осины. Действенный. Надёжный. И вот что, Милушка, ты вроде не ругаешься, но я всё же попрошу – чтобы ни словечка бранного в лесу не прозвучало. Янку нашу не забыла? Из леса она принесла своё бедование. За грибами пошла, а ее водить принялось. Она на язык острая была, ну, и послала по матушке, а лясун того сильно не любит. Вот ее и обошел.
– Что сделал?
– Обошел. С пути сбил да после к себе увёл. Думали – всё, пропала дзеўка. Но Саня её выторговала – уж так мать просила, так убивалась. Только толку от того никакого – да ты и сама видала, какая Янка стала повихнувшаяся.
Мила видала. Ещё как видала. И от этого Жолиного откровения ей сделалось сильно не по себе. Она вытащила из кармана упрятанную было туда лутовку и покрепче сжала в руке.
Добирались они долго – или это просто показалось непривычной к пешим походам Миле.
Тропинки не было, приходилось лавировать среди стволов, переступать через валяющиеся повсюду сухие ветки, огибать попадающиеся пни.
Поначалу Мила пыталась запомнить направление по причудливым наростам на деревьях, но быстро сбилась и поняла, что самостоятельно ни за что не выберется отсюда.
Лес становился всё гуще, незаметно превратившись в тёмный пугающий лабиринт. Где-то на немыслимой высоте раздавался ровный гул, словно от накатывающих на берег волн. Ноги вязли в подстилке из прошлогодней листвы и мягкого прохладного мха, запах стоял густой и тяжёлый, со сладковатой примесью гнили.
– Долго ещё? – спросила Мила у бабы Жолиной спины. – Я… кажется… выдохлась…
– Почти пришли. Совсем ничего не узнаешь? Ты этой дорогой в детстве каждый день моталась.