Охота на Зверя - стр. 37
Ночью он не разжигал костра, не ставил палатку, дремал под звёздами на старом одеяле под лай шакалов и уханье сов.
Завтракал Тимур на ходу, прихлёбывая воду из фляжки. Следующая находка обнаружилась в канаве у дороги. Там среди ивняка тёк крохотный ручей, его и перегородила лошадиная туша. Тимур полез в кусты. Большинство ветвей были сломаны. Коню оторвали голову и вспороли брюхо. Одна нога всадника ещё торчала в стремени. Вторая нога и задница обнаружились в следующей канаве, метрах в десяти. Верхнюю половину Охотник так и не нашёл. «Судя по следам разложения – пара недель прошла. Ехал опять в сторону «Суслика». Если трактирщик не ошибся с временем пути до Жатанаса, я сейчас где-то середину прошёл.»
Третий труп лежал прямо на дороге. Вороны лениво прервали свою трапезу при приближении Тимура. От тела осталось мало, обрывки мяса и крошево костей. А вот лошадь была практически не тронута. «Аппетиты у Зверя растут. Если определять по кобыле – погиб человек неделю назад. Похоже раз в неделю всадники выезжали в трактир, и кто-то не возвращался.» Вдали, на юге, Охотник уже мог различить городские строения. «Почему они не забрали тело, не похоронили? Вороньё видать из города. Или уже некому хоронить?» Слева, так же вдалеке, виднелось огороженное пастбище. Тимур разглядел тёмную массу крупного рогатого скота, а когда ветер подул с той стороны, до него донеслось мычание. «Пастухов нет. Собак нет. Что же меня ждёт в Жатанасе?» Охотник прибавил шаг.
На подходе к городу в спину ему упёрся тяжёлый взгляд. Не меняя скорости, Тимур расстегнул нижние пуговицы шинели, откинул полу, достал револьвер, ощущая прямо физическое жжение чуть пониже затылка. Резко развернулся, направляя оружие. По морю высокой травы гуляли гонимые ветром волны. В одно мгновение мужчине показалось, что он видит чёрно-серую спину и острые уши, но прицелиться Тимур не успел. Не поворачиваясь спиной к колышущейся прерии, он попятился в сторону городка. Хлипкая плетёная изгородь, способная защитить разве что от случайно зашедшего бычка, была уже в паре шагов, когда в виски сдавило, его замутило, всё естество требовало остановиться и не идти дальше. Тимур, шаркая, сделал два шажочка обратно, где среди травы поджидал хищник, сожравший трёх всадников. «Пёсья кровь! Да не может быть в городе хуже, чем тут!» Он демонстративно развернулся спиной к полю, упрямо наклонил голову и протолкнул себя за черту плетня Жатанаса. Давящее ощущение ослабло, а через несколько шагов и вовсе пропало. Тимур выдохнул и огляделся.
Блеклые одноэтажные строения, с которых солнце и ветер стёр краски, перемежались голыми огородами с серой сухой землёй. Из домов, из канавок между грядками, из-за декоративных заборчиков на него со всех сторон смотрели большие блестящие глаза. Взрослые и дети казались близкими родственниками, так они были похожи. Одинаковые ввалившиеся щёки, сухие потрескавшиеся губы, обтянутые кожей кости, тонкие пальцы, сжимающие сельхоз орудия и оружие. Гул пробежал по городу, как ветер в густой листве. Измождённые люди потянулись к нему, сливаясь в единую массу из вопрошающих ртов.
– Человек! Человек пришёл. Кто-то пришёл? Кто пришёл? Помощь? Помощь пришла! Чужак! Чужак поможет. Поможет? У него есть еда? У него оружие. Аккуратнее, не пугайте! Да расступитесь, не давите!