(Не) бывшие. Я отменяю развод - стр. 5
Секунда, и Гордей, подцепив мой стул снизу, дёргает его к себе. Кладёт руку на моё плечо. Это не ласка, это колышек. Территория помечена.
– Гордей, «Черкасов & Co» за день потеряла четыре пункта капитализации. Совет директоров хочет услышать, что ты сделаешь к утру.
– К утру я сделаю то, что необходимо. Совет ничего не услышит, он увидит результат.
– Результат? – Назар заваливается на пустующий стул рядом со мной. – Видимо, ты нашёл волшебную кнопку. Или маленький семейный секрет?
Секрет весом в двенадцать процентов?
Сердце лупит по ребрам изнутри.
Гордей спокойно пододвигает к себе папку, но не открывает. Он смотрит не на цифры, он смотрит на брата. Словно на мишень.
– Мы оба знаем, кто в этой комнате рвётся к кнопкам.
– Я? – Назар улыбается одной половиной рта. Берёт мой бокал воды, медленно поворачивает в пальцах, разглядывая, как бликует свет на гранях. – Я всего лишь беспокоюсь о красоте фасада. Добромира, к примеру, сегодня бледна. Может, начальство доконало?
– Всё в порядке, – поджимаю губы.
– Серьёзно? – Он наклоняется ближе. Тёмная прядь падает на лоб, и в голубых глазах вспыхивает живой огонь. – Я видел, как ты сияешь, когда счастлива. А сейчас ты померкла.
Чувствую, как напрягается рука Гордея на моём плече, как сжимаются пальцы, но он быстро ослабляет хватку, словно с запозданием вспомнил, что мне может быть больно.
Хотя в свете последних событий я вовсе не уверена, что Гордею есть дело до моей боли.
– Мире хватает света, – в голосе мужа привычная сталь. – Ужин семейный, посторонним пора.
– Посторонний? А когда-то мы вместе гоняли по периллам лестниц за бабушкиным вареньем. Посторонним я стал совсем недавно. Напомни, почему? Ах, да, мы об этом не говорим!
Назар поддевает папку, вытаскивает один лист.
– Минус четыре сегодня, шесть – завтра. Люди бегут с тонущего корабля, Гордей. Может, им стоит увидеть, что кораблём руководит не робот, а человек?
– Спасибо за визит. Семья ценит твою заботу.
Назар встаёт плавно, как большой кот, и вновь наклоняется, чтобы забрать папку. Его губы почти у моего уха.
– Если станет тесно в этой крепости, достаточно одного звонка, лапуля, – шепчет он, но тут же добавляет уже громче: – Ну, рад был разделить хлеб-соль. Ох, как мне нравится, когда мы вот так собираемся, ребята! Прямо-таки настоящая семейная идиллия!
Насмешка в каждом слове.
Не оборачиваясь, он выходит из столовой.
Дверь закрывается, и столовая снова огромна и пустынна.
Гордей обходит стол, останавливается рядом. Пальцы скользят по моему плечу, ловят подбородок, поднимают взгляд к его глазам.
– Держись от него подальше.
– Боишься конкуренции? – Язык пульсирует от отчаянной дерзости.
– Я не боюсь. Бояться нужно тебе. Назар играет грязно.
Отставляю бокал на стол, так и не отпив.
– Ты тоже.
– Добромира, он хочет не тебя. Он хочет то, что даёт тебе цену.
Отталкиваю его руку, рывком встаю. Пиджак соскальзывает на пол.
– А ты? – Сверлю Гордея глазами, зло сжимаю челюсти. – Ты хочешь меня или то, что даёт мне цену?
В уголке его губ дёргается мышца. Едва заметно.
Первая неисправность в безупречном механизме.
– Не провоцируй, Мира, – он резко вжимает свои губы в мои. Поцелуй горячий, почти болезненный. Моё тело дрожит от смеси отвращения, ярости и неизбывного огня желания. Он прикусывает мою нижнюю губу, будто ставит клеймо, и отступает всего на сантиметр. – Запомни: один шаг к Назару, и я закрою тебе весь мир. Поняла?