Наследники скорби - стр. 12
– В нашей глуши люди так редко бывают, что каждый за радость. А стать мужская не в красоте. – Янтарные глаза сверк-нули.
– А в чём же? – спросил Ихтор, дивясь смелости вдовушки.
Огняна и тут его поразила.
– Стать мужская здесь. – Она легонько постучала пальцем по здоровому виску гостя, потом задумалась и добавила: – И здесь. – Тёплая ладонь слегка коснулась широкой груди. – С лица воды не пить. А мужик добрым должен быть и умным. С таким хоть век живи – горя знать не будешь. Ну, наелся ты?
– Да, благодарствуй.
Ихтор отодвинул миску и посмотрел в отволочённое[13] окно. На лес опускались сумерки. Обережник перевёл взгляд на хозяйку.
– Сегодня родичи твои вряд ли воротятся. Темнеет уже.
Огняна грустно кивнула.
– Небось, на торгу задержались иль свататься поехали. Отец хотел парням невест сыскать. Они уж взрослые у нас. По восемнадцать вёсен.
– Двойняшки? – спросил Ихтор с улыбкой.
Собеседница с усмешкой махнула рукой и ответила:
– Тройняшки. Всю душу мне в молодчестве вымотали. Мать-то через четыре весны умерла. Отец нас один тянул. Я помогала. Хотя чего я там напомогать могла, в двенадцать-то вёсен. Эх…
Огняна горько покачала головой. А целитель залюбовался её живым лицом, выражение которого так часто менялось с весёлого на грустное и наоборот. Следующий вопрос, неловкий, неуместный, сорвался с губ сам собой:
– А тебя повторно что ж не сговорили?
Сказал и осёкся. Но хозяйка не обиделась, посмотрела на него серьёзно и ответила:
– А ты бы сыну своему бабу вдовую да бездетную, стал сватать? – И тут же улыбнулась, заговорила о другом. – Ты мне лучше скажи: почто в глушь нашу забрался? Ищешь кого аль заплутал?
Крефф улыбнулся.
– Детей с даром ищу.
– Обережников, что ли? – удивилась Огняна. – Ишь ты. Вот ведь доля у вас… – Она покачала головой. – Тяжко, поди, ярмо это нести?
Целитель сперва не понял, о каком ярме она толкует, но через миг сообразил.
– Дар, что ли?
– Ну да. – Собеседница кивнула. – Поди, иной раз хочется просто дома у печи посидеть. Кота вон погладить. Хоть какой, да уют. Не всё ж в седле с утра до ночи трястись.
Ихтор сызнова улыбнулся. Говорить с ней было легко и приятно. А ещё в Огняне необъяснимо соединялась детская прямота, девичья прелесть и женская мудрость. Ответить лекарь не успел, потому что в сенях яростно завыли коты.
– Ах вы проклятущие! – Огняна всплеснула руками и выбежала из избы.
Ихтор с усмешкой слушал, как она распекает хвостатых крикунов:
– Ишь, бесстыжие! А ну кшыть! Гостя не тревожьте!
Она ещё и ещё честила своих подопечных, но беззлобно, больше для отвода души. А воротившись в избу, принялась стелить Ихтору на лавке у печи, за занавеской. Там, где, видать, спала сама.
– Да ты ложись, ложись. Они и до утра орать могут. Но если совсем разбуянятся, я выйду и спугну их, чтоб не мешали. Отдыхай.
Кошачьи вопли его не смущали, но крефф кивнул, улёгся и с наслаждением вытянулся на широкой лавке. Мягкий сенник пах сухой травой и домом. На печи, будто убаюкивая уставшего путника, раскатисто урчала кошка. За занавеской слабо тлела лучина, и слышался тихий шелест веретена – Огняна села прясть.
Ихтор закрыл глаза. Сквозь дрёму он слышал, как хозяйка сызнова шикнула на завывавших котов, как те обиженно взвизгнули, когда она кинула в них ветошью. Потом разобрал шуршание одёжи, то Огняна забралась на печь и укрылась одеялом. В избе стало тихо и темно. От осознания, что где-то рядом спит девушка с рыжими пушистыми волосами, креффу сделалось теплее на душе.