Мера удара. Заиндевелые лица в сумерках - стр. 22
Владение окаймляла просёлочная дорога. По ту сторону тянулись бесконечные поля, запорошенные жидким первым снегом. Дальше, к югу, жгли кустарник, и чёрный дым рваными клочьями поднимался в серое небо. C запотевшими стёклами «Лада»-девятка стояла в сотне метров от входа на ферму. Вальтер не чувствовал движения пули в теле, но ему это было уже безразлично. Было бы даже хуже, если бы он определил её место, потому что ему доставляло болезненное удовольствие представлять в уме, где именно застрял этот округлый заострённый кусок металла. До невозможности упрямый, ужасно настырный и злой.
Вдруг сквозь запотевшее окно он разглядел две синеватые фигуры, после чего передние дверцы машины распахнулась. Внезапно к нему вернулась боль. Внутри что-то порвалось. Тихий такой, глухой щелчок. Как подземный взрыв. Но он держал глаза раскрытыми, не хотелось пропустить момент.
Адам присел на переднее сиденье, захлопнул дверь и несколько секунд медлил, прежде чем повернуться.
– Привет, Вальтер.
Фефа включил мотор. У Вальтера хватило сил вместе с улыбкой адресовать Адаму слабый, непонятный жест, как бы означавший: «Ну да! Это я! Вот явился, не запылился» или «Ты думал, что мне крышка, а вот и нет, меня никогда не ухлопают!»
Машина тронулась с места, и Адам, глядя перед собой на дорогу и низкое небо, может быть, слишком сухо велел: «Давай сделаем круг позадками».
Комната, обитая вагонкой, выглядела по-деревенски добротно. Уют ей придавали и старые семейные фото в рамках, развешанные на гвоздиках, вколоченных прямо в стену, и неказистые пейзажи, похоже, выполненные художником-любителем, и причудливая люстра из разноцветного стекла с зелёным абажуром, и особенно старинный комод, заставленный фигурками лошадей.
– Врач скоро будет, – сказал Адам, входя в комнату. – Отдыхай пока.
– Спасибо, Адам.
Голос Вальтера был едва различим, звучал глухо через чуть приоткрытые губы, и всё его лицо выражало беспомощность, к которой он не привык. Прислонившись носом к окну, Фефа наблюдал за движением во дворе фермы, время от времени зябко и резко поводя плечами, как будто хотел сбросить змей, заползших под его куртку.
– А как Вера? – спросил Вальтер.
Рубашку с него сняли, и рядом с ним на тумбочке горкой лежали чистые белоснежные салфетки, а в пластиковой корзинке на полу уже валялись другие, скомканные и пропитанные кровью.
– Нормально. Ты её скоро увидишь. Она поехала в магазин купить кой-чего.
Фефа зашёлся кашлем, и Адам перевёл озабоченный взгляд на него. Вальтер заметил это.
– Прости, я не знал, куда ещё податься, – начал он. – Вот мы и подумали, что… В общем, я себе сказал, что…
Адам смотрел теперь, как Фефа нетерпеливо стучит носком своей кроссовки по стене, под окном.
– Извини меня, что я сюда приперся… к тебе…
Движением головы Адам успокоил Вальтера, а тот в ответ подбородком указал на Фефу.
– Его дружок нас сдал…
И он сразу замолк, так как с каждой секундой слабел всё больше и больше, надеясь вызывать у Адама целую гамму воспоминаний о стольких вещах и стольких годах. Но Адам не спешил с вопросами. И Вальтер решил добавить:
– А Марат Джаниев…
– Меня это не интересует, Вальтер, – мягко прервал его Адам.
Вальтер не понял, что этим хотел сказать его бывший напарник.
– Я знаю, – сказал он, – но Марат убит… Если его брат узнает, что я здесь, с тобой… всё может начаться снова…