Курсант Империи – 3 - стр. 14
– Что еще? – устало спросил Кнутов. Впрочем, какая разница? Все уже кончено.
– Все частоты заняты! Какие-то помехи! Не могу передать сообщение об эвакуации!
Кнутов спустился в рубку управления. Небольшое помещение, заставленное аппаратурой связи. Три оператора судорожно крутили ручки настройки, пытаясь пробиться через помехи.
– Что там у вас? – хмыкнул полковник при упоминании слова «эвакуация». Кому она сейчас поможет? И зачем вообще беспокоится о чистоте эфира? Если только для того, чтобы вызвать огонь на себя…
– Не знаем! – оператор выглядел на грани паники. – Все частоты забиты каким-то воем! Сами послушайте!
Он включил динамик, и рубку наполнил звук. Высокий, пронзительный, режущий слух визг. Знакомый визг. Кнутов слышал его сотни раз – крик богомола. Но не атакующего. Не охотящегося.
– Они даже в эфире нас атакуют! – оператор схватился за голову. – Как они вообще…
– Помолчи, Петренко, – Кнутов поднял руку. – Дай послушать.
Он закрыл единственный глаз, сосредоточившись на звуке. Годы службы научили различать оттенки богомольих криков – боевой клич, призыв к охоте, сигнал тревоги. Этот был точно другой.
– Это не крик убийцы, – медленно сказал он. – Это… крик о помощи. Матка. Раненая матка зовет своих детей.
– Что? – оператор выпучил глаза. – Но как…
– Кто передает? – перебил его Кнутов. – Откуда сигнал?
Оператор проверил приборы:
– Это… это с аэролета капитана Бекетовой. Они ушли к карстовым пещерам полтора часа тому назад. Но зачем им транслировать…
И тут Кнутов все понял. Понял с той кристальной ясностью, которая приходит в моменты озарения. Похоже, это Васильков. Да, этот дерзкий мальчишка что-то придумал. Что-то безумное и гениальное одновременно. Как он заполучил эту запись, непонятно. Но это сейчас и не важно…
– На все динамики! – заорал полковник, хватая оператора за плечи. – Немедленно! Выведи этот сигнал на все громкоговорители! На вышки, на сирены, на все, что может издавать звук! И врубай на полную!
– Но…
– ВЫПОЛНЯТЬ!
Операторы засуетились, переключая тумблеры, соединяя каналы. Секунды тянулись как часы. Кнутов выбежал на крышу, глядя вниз на поле боя.
И увидел чудо.
Сначала по всей базе разнесся усиленный вой раненой матки. Динамики на вышках, громкоговорители в бараках, даже сирены воздушной тревоги – все транслировало этот первобытный крик боли и страха.
Богомолы замерли. Все. Одновременно. Десятки тысяч насекомых застыли как статуи, повернув головы к источникам звука. Те, что были в прыжке, рухнули на землю. Те, что грызли жертв, разжали челюсти. Армия превратилась в сборище растерянных существ.
Секунда неподвижности. Две. Три.
А потом они побежали.
Не отступили – именно побежали, в панике, спотыкаясь друг о друга. Матка звала, матка была в опасности, и древний инстинкт оказался сильнее голода. Черная волна, которая заливала базу, теперь откатывалась назад с удвоенной скоростью. Богомолы неслись к выходам, давя друг друга, не обращая внимания на людей, которых секунду назад пытались сожрать.
Кнутов наблюдал за этим исходом с открытым ртом. На северной стене Папа Рычков тоже стоял в ступоре, все еще сжимая дымящийся пулемет. Богомолы пробегали мимо него, не обращая внимания, спеша на зов матки.
– Твою дивизию… – выдохнул сержант, и его голос в непривычной тишине прозвучал особенно громко. – Походу выжили!