Кирие Элейсон. Книга 6. Его высочество Буриданов осел. - стр. 42
Эпизод 10. 1690-й год с даты основания Рима, 16-й год правления базилевса Романа Лакапина
(27–30 июля 936 года от Рождества Христова)
«Ой-ей, сейчас что-то будет», – такие мысли пролетели в голове его преподобия Манассии, когда гонец из Павии закончил читать свое письмо. Схожие мысли овладели умами многих других, собравшихся подле короля и также потрясенных сообщением об измене графа Бозона и Беренгария Иврейского.
Секунды шли, а привычного всплеска ярости с последующим метанием всего, что попадется под руку, не начиналось. Лицо короля было бледно, дыхание часто, длинные его пальцы лихорадочно били по подлокотнику кресла, а глаза были плотно закрыты. Манассия на свой страх и риск взял на себя инициативу и энергичными взмахами рук удалил с глаз долой всех, кроме Теобальда Сполетского и молодого правителя Тосканы Умберто, сына Гуго от наложницы Вандельмоды.
Когда полог шатра окончательно опустился, Гуго наконец открыл глаза, и на его щеки предательски упали две крупные капли.
– Ах, братец, братец… А я ведь знал, что однажды ты предашь меня. Всегда знал, но продолжал верить тебе и держать подле себя. От кого ты больше получил в этой жизни, чем от меня?
Манассия укоризненно покачал головой.
– Да знаю, мой дорогой племянник, знаю, что все наши дары суть дары Господа. И тем не менее все свои титулы, земли и рабов Бозон получил из моих рук и не из чьих других. Всюду я таскал его за собой, видя в нем свою главную опору и рассчитывая на его верный меч и здравый разум. Нет, никогда не держите при себе людей чересчур умных, ибо ум есть великий лабиринт, в закоулках которого может вдруг встретиться сущий демон, о существовании которого даже сам создатель лабиринта может не знать.
– Amicus certus in re incerta cernitur41, – вздохнул Манассия. Король согласно кивнул.
– Я думаю, мой король, он не простил вам, что вы лишили его Тосканской марки, – сказал Умберто.
– Не простил. И затаил обиду, – согласился король. – Вот вам всем наглядный урок, дети мои, добро порой принимается теми, кому мы его дарим, за вседозволенность. У Бозона было все, он подбирал за мной каждый титул, становившийся мне ненужным или обременительным. Но даже этого ему оказалось мало, он полез в казну Церкви, и, скажите пожалуйста, разве мог я тогда спустить ему это с рук? Да, он был наказан, но оставлен при мне, и я ждал только повода, только верных действий от него, чтобы с процентами восполнить ему былые потери.
– Может быть, его поставил перед выбором Беренгарий? И Бозон делал выбор между старой и новой семьей?
– Мне от этого не легче, ваше преподобие. Выбор в итоге оказался не в мою пользу.
– Как теперь изменятся наши планы? – спросил молчавший доселе Теобальд. Король нашел этот вопрос заданным весьма вовремя. Текущее состояние дел не позволяло тратить много времени на бесполезные стенания.
Десять дней назад к королевскому лагерю подле Рима подошли дружины Теобальда и Умберто. С тех пор король и его люди были заняты подготовкой к штурму города. Перед глазами римлян пришлое войско все эти дни деловито собирало все необходимое для осады. К сегодняшнему дню были собраны почти все привезенные из Терни катапульты и баллисты, а также сколочены сразу четыре осадные башни. За строительством наблюдали три греческих инженера, выписанных Гуго из Византии. На сей раз король решил подойти к осаде Рима со всей тщательностью, весной он даже направлял своих послов с золотом в Константинополь за греческим огнем, однако базилевс, ввиду слухов о скором набеге русов, ему отказал. Приход дружин Беренгария и Бозона должен был обеспечить значительный перевес в живой силе, но, как известно, человек предполагает, а Бог располагает.