Каторжник - стр. 5
Тут только я осознал, что видимо сон был совсем не сон. Как и последнее воспоминание о прыжке и то, чем он кончился.
Моё тело расшиблось где-то на Шри-Ланке, а дух мой, получается, каким-то невообразимым образом оказалось в чьём-то чужом?
Некоторое время у меня просто кружилась голова, казалось, что я схожу с ума. Медленно в голове всплывали воспоминания моего, кхм, «реципиента». И эти чужие для меня воспоминания казались теперь моими, как будто все эти проплывающие перед глазами картины действительно относились к моему собственному прошлому.
– Твою ж душу, – вырвалось из меня, когда в голове все устаканилось. – Вот тебе и хруст французкой булки!
– Эй, что там? Очнулся? Ну так иди вон в строй, неча сани занимать! – раздался надо мною предельно уверенный в себе и злой голос унтер-офицера. – Чего сидишь? Аль во дворянство попал? Ну-ка, давай слазь, дровни тока для баб с дитями и для благородных. Пошёл, говорю, а то щас снова прикладом приласкаю!
Глава 2
Я же не спешил бежать по первому крику, и попытался оценить ситуацию и глубину жопы, в которую угодил. Если на секунду сойти с ума и предположить, что мой сон был не совсем и сон, а реальность, и я попал в чужое тело. То степень этой смой жопы, становиться весьма высокой, так сказать задачка со звездочкой.
«Попытаться сбежать?» – мелькнула мысль, и я с тоской осмотрел зимнюю сельскую дорогу.
Унтер же все время сверлил меня злым взглядом. Он показался мне страшно похож на рыбу с выпученными глазами: худой и снулый, но зато – с шикарнейшими, залихватского вида, усами.
«Предположим даже если убегу, то куда? Далеко ли по зиме я уйду, без еды и теплой одежды? У меня даже ножа нет! А я, судя по всему, весьма отличаюсь от местных. Даже если я доберусь до „дома“, то совсем не удивлюсь, если папашка очень скоро отведет меня обратно! Нет, Серега, так дело не пойдет – горячку пороть мы не будем. Ей и так несладко! Лучше-ка присмотрюсь я пока, разберусь, что и как, а там и с побегом решу» – мелькали мысли, не смотря на головную боль.
– Шагай! – крикнул унтер, злобно ощерившись, и ближайший солдат, внимательно следивший за нами, тут же пихнул меня в поясницу прикладом и я соскочил с саней.
Вот же сука! Но делать нечего, и стиснув зубы, я сделал первый шаг, а следом и второй и третий.
– Ну что, болезный, поправился? Ну всё, баста – полежал, и будя тебе, далече ножкой топай. Невелик барин! – с таким напутствием унтер поставил меня в общий строй арестантов. Хмурые мужики в серых халатах хмуро покосились на меня, когда, повинуясь приказу унтера, давно небритые солдаты в грубых, пропахших дымом шинелях привязали меня сбоку к общей длиннющей цепи, шедшей через всю партию арестантов. Рядом оказался сгорбленный, худой мужичок, по самые брови заросший черной густой бородой.
– Сидорчук, приглядывая за этим отдельно – как бы он дорогой веревку-то не перетёр! Смотри, головой отвечаешь! – на прощание сказал унтер-офицер, отправляясь к хвосту колонны. Впрочем, названный солдат Сидорчук оказался крайне пофигистичным конвоиром: снова ткнув меня в спину прикладом, с ценным указанием:
– Слышь, паря, не балуй! – И он отошёл к группке других солдат, и не обращал уже на меня никакого внимания.
Я покосился на бородатого соседа, хмуро бредущего рядом. Когда-то давно прошлая жизнь научила меня, что в любой компании надо завести знакомства и поставить себя на правильную ногу.