Каторжник - стр. 6
– Во зверюга, а? – Попробовал я завести с ним разговор, вспоминая каждому знакомый тюремный сленг. Впрочем, чернобородый посмотрел на меня с ироничным удивлением:
– Эт ты, паря, на кого лаешси? На Палицына, штоле? Смотри, как бы не услышал, а то, как есть, зашибёт!
Я тотчас же прикусил язык. Да, расслабился же ты, Серёга, от мирной жизни, ничего не скажешь! А надо бы помнить, что, находясь со связанными руками среди незнакомых вооруженных людей, базар надо фильтровать особенно тщательно!
– Гм… Тяжело тут у вас! – выдал я спустя десяток секунд.
– Эт разве тяжко! – с презрением откликнулся мой сосед, сплёвывая себе под ноги. – Вот повесят на тебя пудовые кандалы, да примкнут к железам – тогда и узнаешь, что тяжело! Ну да ты не сумлевайся – свои браслеты ищщо получишь!
– Я, вообще-то, тут случайно, – легкомысленно сказал я.
– Да понятно, как же иначе-то! Тут все не за что страдают! – иронично откликнулся сосед.
Я вновь оглянулся по сторонам. И где же это я оказался? Шагающая рядом масса одетых в серые халаты каторжников, гремящих ножными кандалами, явственно навевала мысли о проклятом царском режиме. Форма солдат – широкие ремни крест-накрест, плоские фуражки без козырька, грубого сукна шинели со стоячим воротником, здоровенные, как мне показалось с кремневыми замками, ружья – всё это очень сильно смахивало на школьные картинки про николаевские недобрые времена – декабристы, Пушкин, и всё такое.
– А звать-то тебя как? – поинтересовался я, вновь обращаясь к соседу.
– Меня-то? Викентием!
– А фамилия?
– Фааамилия? – насмешливо протянул чернобородый. – Да какая-такая фамилия? Я ж не дворянин, ни купчина первой гильдии – в нашей деревне-то фамилиев ни у кого отродясь и не было!
– А я вот Иван – представился и я именем, что мне приснилось. Осознавая, что реципиент мой тоже никакой фамилии за собою не помнит. Иван и Иван, и вся недолга.
– Ивааан? Ну эт ты врёшь! – насмешливо воскликнул Викентий, крутанув бородой. Из соседних рядов арестантов послышались ехидные смешки. – Ты теперича свою жизнь то и забудь, ты ныне совсем другой человек! Как бишь того звали что сбежал-то? Панкрат? Ну вот, значится, с крещеньицем! Запомни имя-то, а то ежели не будешь отзываться, шпицрутеном попотчуют, только ах!
– Это как это? – не понял сначала я.
– Тебя заместо другого взяли. Вот егойное имя теперича и носи. А то карачун устроит тебе унтер Палицын! – ответвил кто-то из задних рядов, слушавший наш с Викентием разговор.
Сказанное заставило меня задуматься, и вот совсем не хотелось в происходящее верить. Вот только суровая реальность не оставляла надежды. Хотя была мыслишка, что я на отдыхе переборщил и сейчас мне это привиделось. Вот только было весьма холодно, да и окружающее казалось через чур реальным.
– А год то какой нынче? – нарушил я молчание.
– Хах, а мне то откель знать то, – ощерился мой сосед.
– Ну царь то кто? – попытался я уточнить хоть так, хотя в истории я ни когда не был силен.
– Ну ты, паря, даешь! – хмыкнул Викентий, а сзади даже смешки раздались.
– Видать крепко ему по голове досталось, – сквозь смешки расслышал я.
– Как бы блаженным не стал, – вторил ему кто-то.
– Совсем, видать, того, – вторили другие.
– Так известно кто! Алехсандр Николаевич царь батюшка, храни его бог, – выдал Викентий и даже попытался перекреститься, но вышло это у него из-за кандалов не очень.