Форпост - стр. 14
– Ой, да это тоже, что и в цирке – летающие акробаты, – заключили после жарких дискуссий казаки, отмечая, тем не менее, растущий интерес к новой забаве горожан.
– Вот в прошлом годе запускали воздушный шар. Тоже все дивились, да радовались, а кой кому даже удалось взмыть на шаре. Сказывали, что одна девка, так испугалась, что чуть из лоханки-то этой под шаром чуток не вывалилась. А что с этими шарами делать? Забава одна – смехотуля.
– Это ты, Никола, не прав, вставил слово Иван, – воздушный шар – отличное средство для наблюдения за противником. С него далече видно, что творит враг, к чему готовится.
– Да какой там, Ваня! Сказывали, что сбить его можно одной пулей! И привет! Вся эта затея падает на землю и наблюдатели в лепёшку.
Скоро, однако, противники авиации были сконфужены: в газете за июль 1914 года пропечатали, что авиатор Игорь Сикорский на своём четырехмоторном аэроплане «Илья Муромец» пролетел из Петербурга в Киев и обратно, менее, чем за сутки.
– Так это сколько вёрст-то отмахал аэроплан Сикорского? – задались вопросом и взялись расспрашивать знающих о том, как далеко Киев от столицы. Оказалось, что почти три тыщи вёрст в оба конца пролетел аэроплан за день и этому подивились, а когда узнали, что так был установлен новый рекорд перелётов, который пуще американского, кивали одобрительно и решили, что дело-то стоящее эта авиация.
При этом оказалось, что в самолёте сидели несколько человек. Из газеты узнали, что аэроплан может поднять в воздух и доставить за сотни вёрст почти десять пудов груза. Все тут же взялись считать, сколько мешков овса можно перевести и можно ли поднять в воздух коня. Выходило, что вполне можно перевести тридцать мешков овса, а если потребуется вести коней, то пару крепких жеребцов вполне может поднять механическая птица.
Но, всё, пересчитав, всё, обсудив да взвесив, решили казаки, что от Петербурга до Киева, коли будет надобно, казачий эскадрон, или даже дивизия верхами маханёт за пяток дней. Но, тем не менее, доберётся к месту, со всем своим имуществом и оружием, и урону противнику нанесёт не в пример поболее, того, что сможет свершить малосильное войско, доставленное к бою аэропланом.
На том и успокоились.
Три года пролетели в строевой подготовке, в постах, службе в военном городке. Жизнь казалось, текла неспешно, без каких-либо всполохов, пока не грянуло, как гром известие:
– Война!
– Да, с кем? – галдел обыватель и горестно вздыхал, когда слышал в ответ:
– Вестимо, с кем, – с германцем.
Вести с фронта приходили самые разные: успехи на турецком направлении сменялись горькими сообщениями об отступлении и пленении больших войсковых соединений на западном фронте, в Пруссии.
Казаки были удивлены и скоро узнали, что на фронте действительно стали применять самолеты Сикорского с бомбами для атаки по укрепленным позициям немцев и австро-венгров. Применяли успешно и даже разнесли в прах железнодорожные пути, мост и каменную крепость.
Скоро заговорили о броневиках и танках, огромных немецких пушках на рельсовом пути и со снарядами, которые только крановой установкой тягать можно, о скорострельных пулемётах и бронепоездах и возникло удивительное, пугающее ощущение от этих вестей. Становилось не по себе от того, как решительно и стремительно меняется мир вокруг, приобретает черты доминирующего жёсткого железного воителя, способного разнести в клочья любую оборону, живую плоть, ущемить и обесценить разум человеческий, военную стратегию.