Форпост - стр. 13
В 1912 году электрическая энергия, которую стала вырабатывать первая городская станция, позволила освятить улицы, квартиры и казармы гарнизона города, скоро полыхнули в военном городке прожектора. Было это удивительно, когда осветились помещения казармы и двор, и плац, а скоро и улицы города засияли ночью на берегах реки.
Ещё более удивительным было, когда летом 1914 года за городом, на большой поляне на берегу Енисея, были устроены полёты аэроплана. Казаки направлялись в помощь полиции к месту полётов для поддержания порядка. На берегу у поляны с аэропланом собирались сотни возбуждённых любопытных горожан, суетились и шныряли среди взрослых мальчишки, барышни в шляпках с зонтиками от солнца с интересом разглядывали диковину и восторженно приветствовали авиаторов.
Иван был поражён увиденным. Впрочем, не только он один. Когда полувзвод казаков рысцой подъезжал к собравшейся на поляне толпе народа, над головой что-то резко зашумело и над всадниками низко, чуть ли не над самыми головами, раздувая траву, пролетел аэроплан, роняя, стремительно скользящую по земле, тень. Один всадник из казачьего разъезда запаниковал и кинулся вскачь, перепуганный летящим над головой аэропланом. Конь летел вытянувшись струной с припавшим к шее всадником, но самолёт плавно и казалось, неспешно скользя быстро опередил, как казалось, резво скачущую лошадь с наездником и стало понятно – от аэроплана не убежишь.
Скользнув над головами в шуме винтов, несколько чадя-поддымливая мотором, аэроплан плюхнулся на обширную выкошенную от травы поляну, подскочил, сделал горку и уже сел основательно и покатил, сминая траву, укладывая её потоком воздуха от винта. Кони заметались, рванулись вскачь, а сдерживаемые поводьями, стали приседать, вставать на дыбки. Казаки едва сдерживали их, крутили головами, будучи сами в нешуточном испуге. Многие зрители кинулись от места событий, в страхе озираясь, а отметив, что всё кончилось быстро и благополучно, смущённые, смеясь, возвращались на прежнее место у поляны с самолётом.
Аэроплан приземлившись, прокатился, шумя винтами по поляне, добежал до края, завернул киль, лихо развернулся и покатился, шумя винтом в сторону собравшихся у поляны зрителей. Когда самолёт стал приближаться к несколько оцепеневшей в испуге толпе, люди шарахнулись в испуге в стороны. Но аэроплан снова развернулся и скоро встал, едва вращая винтами.
Народ бесновался от восторга, пережив испуг. Когда же лётчик Казьминский, весь в кожаном одеянии, в шлеме с огромными очками, значительный, словно былинный богатырь, выбрался из своего аппарата, который называли странным словом «фарман» и ступил на землю, толпа поклонников не дала ему пройти мимо. Молодые люди, вероятно студенты, подскочили и взялись качать пилота, находясь в полном восторге. Иван понимал тех, кто так восторженно воспринимал первые реально увиденные полёты человека на аэроплане.
Увиденное и пережитое стоило того.
В казарме казаки долго спорили о том, что это забава такая – летать на аэропланах из реек, верёвок и тряпки, или какая-то польза будет от этих этажерок. Спор затянулся. Многим казалось, что забава пустая, и куда их можно приспособить эти шнурки-растяжки, фанеру обтянутую тряпкой, особенно в военном деле.
– Ты видал? Крыло у аэропланера обтянуто тряпкой, а в одном месте, я видел – дыра. Вот – крест дыра! Прям лоскут на ветру трепыхается, как у деда моего на драной шубе, когда он быстро вышагивает по станице, – перекрестился казак.