Достоевский в ХХ веке. Неизвестные документы и материалы - стр. 30
Нацизм сражается за Достоевского
Литература о Достоевском не дает нам понимания того, что происходило с писателем в годы войны: СССР был занят более важными вопросами, а наука о Достоевском несла потерю за потерей – умер от голода В. Л. Комарович, погиб в бою О. В. Цехновицер… В Германии тоже как будто не было особенных событий: даже специальные работы о Достоевском там это время обходят стороной142, тогда как утверждение, что «мощное воздействие Достоевского на немецкое искусство, огненный след, прочерченный его творчеством в судьбе немецкой общественной и философской мысли ХХ столетия»143, вряд ли предполагает паузу на пятилетие, притом едва ли не самое тяжелое в ХX веке. Почти нет сведений и о том, что происходило с наследием писателя на оккупированных врагом территориях. Однако это лишь умолчания, тогда как Ф. М. Достоевский в годы Великой Отечественной войны был там же, «где его народ, к несчастью, был»: и в оккупации, и в окопе, и в ссылке, и даже в коллаборации.
Так случилось, что нацизм захватил Ф. М. Достоевского, обосновал и использовал его в качестве орудия пропаганды в войне с СССР. Такой поворот биографии русского гения объясняется несколькими причинами. Не последняя из них – тот афронт писателю, который демонстрировался в Советском Союзе и который сделал Ф. М. Достоевского как будто идеологически чуждым на родине. Существенна и другая причина, ничуть не зависящая от советских внутриполитических обстоятельств: возглавлял Министерство пропаганды нацистской Германии адепт русского писателя, и было бы странно, если бы он со своим дьявольским умом не использовал Ф. М. Достоевского как мощное орудие в войне против СССР.
Подобно пленнику, Ф. М. Достоевского использовали в качестве живого щита и гнали в бой, причем на трех различных полях сражений: мы видим три самостоятельных направления нацистской пропаганды, каждое из которых постараемся описать.
На протяжении войны нацистская пропаганда демонстрировала жителям захваченных территорий свое особенно бережное отношение к русской литературе; повсеместно напоминалось о запрете и горькой судьбе выдающихся литераторов при большевиках:
Практически во всех коллаборационистских изданиях, начиная с 1941 года, были рубрики «уголки культуры». В них печатались произведения русских классиков: А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Ф. М. Достоевского и других. Комментарии обращали внимание читателей на те аспекты их творчества, которые при советской власти замалчивались или принижались: религиозность, великорусский патриотизм или национализм144.
Особенно много повествовалось о тех литераторах, которые были расстреляны или сгинули в эпоху репрессий. Периодика активно рассказывала о судьбах писателей в условиях советского строя145, напоминала о сочинениях запрещенных при большевиках авторов. Порой это были очерки о советской повседневности:
Рядом со мной появляется модно одетая женщина. Она вытаскивает батистовый платочек, пахнущий шипром, и обращается к продавщице:
– Скажите, пожалуйста… Ахматова есть?
– Есть «Четки».
Но дама, не беря в руки книги, тихо спрашивает:
– А… муж Ахматовой… есть?
Она боится просто спросить: есть ли стихи Гумилева? Ибо Гумилев расстрелян большевиками, как белогвардеец. Поэтому она начинает с Ахматовой…