Чёрная книга - стр. 28
Бутылкин медленно поднялся.
– Всё это бездоказательные разговоры, – заявил он тускло. Заметно было, что растерян. – Действительно, кое-какие обстоятельства складываются так, что меня можно заподозрить… Но это ничего не значит! Любой адвокат на суде камня на камне от ваших измышлений не оставит!
– Вот! – перебил Морохин, поднимая палец. – Вы мыслите в правильном направлении. Суд будет обязательно, потому что ваше соучастие в убийстве я докажу. Это я ведь с вами пока беседы беседую. А в ближайшие дни начну допросы допрашивать. И можете не сомневаться – сами всё расскажете. И не таких, как вы, на чистую воду выводил. (Я внутренне поёжился, настолько жёстко говорил сотоварищ.) А пока я вас задерживаю до выяснения обстоятельств. – Морохин повернулся к приставу. – Тарас Иванович, будьте любезны забрать этого господина к себе в участок на денёк. Постановление о задержании я нынче подошлю. А потом переведу в тюрьму.
– Сделаем, Дмитрий Петрович, – солидно сказал Петренко.
Бутылкин тряхнул головой, словно не веря ушам.
– Меня? В тюрьму? Да вы права не имеете!
– То есть как это не имею? – искренне удивился Морохин. – Я действую строго в рамках российского законодательства. А вы до начала допросов посидите, подумайте, сочините аргументы в свою пользу… Кстати, не хотите ли сказать, какой гадостью вчера вечером пациентов напоили?
– Обычное снотворное, – окрысился Бутылкин, бледнея. – Из больничных запасов.
– Ой ли? А почему же у всех трёх соседей Кускова с утра головы трещат, как с похмелья? Это у вас все больничные препараты на людей так плохо действуют или выборочно? Впрочем, я выясню, выясню…
– Каким образом? – вырвалось у Бутылкина.
Морохин подмигнул.
– Один из пациентов, Митрохин, с утра свой стакан вымыть не удосужился. Я этот стакан с остатками питья у него изъял и сейчас отправлю на криминалистическую экспертизу. Вот пусть учёные люди разберутся, что вы там намешали. Может, обычное снотворное. А может, что посерьёзнее, чего в больничных запасах не водится.
Петренко с Васильевым повели Бутылкина к выходу. У двери тот обернулся и, с ненавистью глядя на Морохина, выкрикнул:
– Всё равно ничего не докажешь… сатрап!
– Не болтай тут, – прикрикнул Петренко, толкая Бутылкина в спину. – Ещё на допросах наговоришься.
В палате мы остались одни. Морохин сел на кровать и достал портсигар. Сев рядом, я дружески положил руку на плечо.
– Браво, Дмитрий Петрович! Прямых улик пока нет, но цепочка косвенных доказательств убедительная. И реакция Бутылкина подозрительна. Как вы насчёт него догадались-то?
– Догадка не сложная, говорю без всякого кокетства… Убийца всё сделал без сучка без задоринки. Как это у него так гладко получилось? Ясно же, что в больнице был надёжный сообщник, и солидный притом, скорее всего, не санитар какой-нибудь, не медсестра. Ну, а кем является этот сообщник, я понял из опроса соседей Кускова.
– И как вы собираетесь выводить его на чистую воду?
Затушив папиросу о подошву ботинка, Морохин метко швырнул окурок в окно.
– Для начала надеюсь на результат экспертизы. Подозреваю, что Бутылкин опоил пациентов каким-то сильным наркотическим снадобьем, какого в больничных запасах нет. На это указывает утреннее состояние больных. Если так – вот вам прямая улика… Впрочем, есть и другие способы добиться искренности. – Взглянув на меня, уточнил: – Логика и психология, Кирилл Сергеевич, ничего более. Физических методов воздействия не практикую.