Чёрная книга - стр. 30

– Знакомьтесь, господа: Евгений Ильич Зароков. Профессор истории, коллега и друг покойного Викентия Павловича, – сообщила вдова. – Он помогает мне привести научные дела покойного мужа в порядок, и я попросила его участвовать в нашей беседе.

Ну, конечно… В одной из пьес моего любимого Чехова героиня жалуется: «Я женщина слабая, беззащитная, я нынче кофий без аппетиту кушала…» Похоже, Дарья Степановна относилась к женщинам подобного склада. И, стало быть, хотела опереться на сильную мужскую руку. А рука у профессора, судя по внешности, была сильная, – в отличие от покойного Себрякова.

Зароков сдержанно поклонился. В свою очередь представились и мы.

– Располагайтесь, господа. И не обращайте внимания на мой ужасный вид. Уже который день всё пла́чу, пла́чу…

С этими словами мадам Себрякова прижала к глазам кружевной платок. Насчёт ужасного вида она кокетничала неуместно и беззастенчиво. Вдова была молода и очень привлекательна. Траурное платье выгодно облегало аппетитные формы, красивое лицо с тонкими чертами и русые волосы способны были свести мужчину с ума. Даже такого погружённого в науку и размышления, как Себряков. Рассуждая с долей цинизма, обладать такой женщиной – дело трудное и нервное. Это вам не книги писать, тут одним умом не возьмёшь. Был ли немолодой, обременённый болезнями, вечно занятый Себряков счастлив в браке, – бог весть. Что-то подсказывало, что нет…

Морохин произнёс дежурную формулу («Некоторые обстоятельства смерти профессора требуют прояснения, с этой целью мы опрашиваем его родных, близких и коллег»), после чего приступил к расспросам.

– Дарья Степановна, у вас было время, чтобы навести порядок и выяснить, исчезло ли что-нибудь из дома. Может быть, пропали какие-нибудь вещи, ценности?

Вдова отрицательно покачала изящной головкой.

– Нет, Дмитрий Петрович, вещи на месте. Что касается ценностей, то ювелирных изделий у меня немного и пока я жила в Сестрорецке все они были на мне или при мне. Что ещё? Банковские книжки грабитель не тронул, да и что ему с ними делать? Вот денег я никаких не нашла – пропали из ящика мужниного стола. Впрочем, большие суммы наличных денег мы в доме обычно не держали.

– Получается, что с материальной точки зрения ущерб минимальный?

– Именно так.

Я кашлянул.

– Судя по наведённому беспорядку, преступник что-то долго и упорно пытался найти, – заметил негромко. – И если всё на месте, не считая небольшой суммы денег, то не искал ли он ценность нематериальную?

Дарья Степановна задумалась.

– Не очень поняла, – призналась честно после короткой паузы.

– Ваш покойный муж был крупным историком, писал книги, работал с источниками, – терпеливо пояснил я. – Следствию было бы важно знать, все ли его рукописи и архивные документы на месте.

Вдова беспомощно оглянулась на Зарокова.

– Боюсь, на этот вопрос вам не ответит никто, – сказал профессор приятным мягким баритоном. – Во всём, что касалось работы, Викентий был чрезвычайно скрытен. Такой уж характер… Даже я, ближайший друг и коллега, не мог бы вам сказать, над чем он трудился перед смертью. Знаю только, что готовил новую книгу…

– О чём? Её тема? – тут же спросил Морохин.

– Представьте себе, не в курсе. Впрочем, он не раз упоминал, что есть короткий, но чрезвычайно интересный и важный отрезок российской истории, крайне слабо освещённый в трудах российских учёных. Речь о шестилетнем правлении старшего единокровного брата Петра Великого – царя Фёдора Михайловича. Викентий говорил, что сразу же сядет за книгу о нём, как только руки дойдут. И вполне вероятно…