Болевая точка: Воскреси меня для себя - стр. 5
– Эй, ты, курица безмозглая! – донёсся из машины наглый, чуть гнусавый голос. – Смотреть надо, куда прёшь! Совсем страх потеряла?
«Курица»? Ах ты ж… Я ощутила, как кровь приливает к щекам, но не от смущения, а от чистого, незамутнённого бешенства. Я сделала шаг вперёд, упираясь руками в бока и глядя наглецу прямо в его пустые, как прошлогодние обещания моего бывшего, очи.
– Это «зебра» для пешеходов, гений парковки, а не взлётная полоса для летающих гробов! – отчеканила я, вкладывая в каждое слово весь свой накопленный за вечер сарказм. – И горел тебе красный, если твои глаза вообще способны различать цвета, кроме чёрного цвета твоей совести!
На его лице промелькнуло что-то похожее на удивление, которое быстро сменилось злобой. Кажется, он не привык, чтобы «курицы» отвечали, да ещё и так дерзко.
– Ты чё, сука, бессмертная, что ли? – прошипел он, и его рука демонстративно потянулась к ручке двери. – Я тебе сейчас твой язык в задницу засуну, чтоб знала, как рот открывать!
Он начал открывать массивную дверь, и я инстинктивно напряглась, готовясь если не драться, то хотя бы увернуться и запомнить номер машины. Холодок страха, которого я не почувствовала в момент опасности, запоздало пробежал по спине. Этот избалованный придурок и впрямь собирался выйти и распустить руки. Полный кринж.
Но дверь не открылась до конца. Из глубины салона, из тени пассажирского сиденья, раздался другой голос. Низкий, спокойный, но обладающий такой силой и таким металлом, что, казалось, сам воздух в машине застыл и стал плотным. Он не был громким, но он перекрыл и шум улицы, и злобное сопение водителя, и басы из динамиков.
– Серьёзно? Руки марать собрался?
Водитель замер, как по команде. Его лицо исказила гримаса досады и… неприкрытого подчинения. В его наглости появилась трещина, сквозь которую проглянул животный страх перед тем, кто сидел рядом.
– Да она, эта овца… – начал было он оправдываться, но его тут же оборвали тем же ледяным, не терпящим возражений тоном.
– Поехали. Нас Тимур ждёт.
Имя «Тимур» прозвучало как финальный, не подлежащий обсуждению приговор. Водитель, которого я про себя уже окрестила Русланом-недотёпой, бросил на меня последний злобный, полный бессильной ярости взгляд. Он ощерился, как побитый пёс, которому велели убраться в конуру, но нажал на педаль газа. Чёрный внедорожник вильнул мимо меня и, взревев мотором, сорвался с места, оставив меня одну посреди опустевшей улицы, в облаке выхлопных газов.
Я стояла, не в силах пошевелиться, и смотрела ему вслед. Руки мелко дрожали, и дело было уже не в наглом водителе и не в едва не случившемся наезде.
Дело было в том, кого я так и не увидела.
Я не разглядела его лица, скрытого во мраке салона. Но я увидела его силуэт – тёмную, неподвижную, массивную тень на пассажирском кресле. И я услышала его голос. Всего несколько слов, произнесённых без тени эмоций, но обладающих абсолютной, неоспоримой властью. Этот человек не кричал, не угрожал. Он просто констатировал факт, и этого было достаточно, чтобы заставить хамоватого водилу поджать хвост.
А ещё я успела поймать его взгляд. Буквально на долю секунды, когда машина проезжала мимо. Из темноты на меня полыхнуло парой бездонных, почти чёрных глаз. Взгляд был тяжёлым, пронзительным, лишённым всяких эмоций, но от этого ещё более пугающим. Он не оценивал, не осуждал, не выражал интереса. Он сканировал. Препарировал. Запоминал.