Болевая точка: Воскреси меня для себя - стр. 2

Наш танец на углях ненависти и влечения. Её тело в моих руках – напряжённое, как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть от переизбытка чувств. Мой шёпот ей в волосы: «Просто дыши. Я рядом». И впервые за всё время она позволила себе опереться на меня. Этот миг хрупкого, почти невозможного доверия стоил больше, чем вся моя предыдущая жизнь.

Ночь. Одна на двоих. Не нежность, а битва. Скрежет зубов, сдавленные стоны, яростная попытка выжечь друг в друге всё одиночество, всю боль, всю накопившуюся ложь. Её кожа под моими пальцами, её запах, её вкус. Это было не обладание. Это было узнавание. Узнавание своей второй, недостающей, изломанной половины. Утром она отгородилась от меня стеной сарказма, напомнив про моё «желание». Дура. Она так и не поняла, что в ту ночь стала моим единственным желанием.

Гудки резко оборвались. Щелчок. И тишина, в которой я вдруг услышал её голос. Такой далёкий и в то же время такой близкий, что, казалось, она шепчет мне прямо на ухо. Хриплый от сна, недовольный.

– Да?

Я открыл рот, чтобы ответить, но из горла вырвался лишь булькающий хрип. Кровь заполнила рот, горячая и густая. Я закашлялся, и новая волна разрывающей боли пронзила тело, выбивая остатки воздуха, остатки жизни.

– Алло? Дамир? Это ты? Что молчишь? – её голос мгновенно стал другим. Встревоженным, напряжённым. Она меня узнала. Даже по этому предсмертному хрипу. – Дамир, говори! Ты пьян? Что с тобой? Где ты?

Я попытался ещё раз. Собрал всё, что осталось от моей воли, всю мою отчаянную, безнадёжную любовь к этой невозможной женщине, и выдохнул в трубку одно-единственное слово. Мою молитву. Моё проклятие. Моё спасение.

– Маргарита…

И всё. Силы кончились. Телефон выскользнул из ослабевших пальцев и с тихим стуком упал в липкую лужу рядом с моей головой. Боль начала отступать, сменяясь вязким, тёплым, затягивающим туманом. Тьма наступала по краям, смыкаясь, как диафрагма объектива, поглощая остатки света. Но прежде чем она поглотила меня полностью, я увидел их.

Прямо перед собой.

Они заполнили собой всё пространство, вытеснив и боль, и тишину, и вонь горелого пороха. Два бездонных омута, два осколка грозового неба, в которых отражался тусклый свет одинокой лампочки.

Её глаза.

Они смотрели на меня не с ненавистью. Не с презрением. В их серой глубине плескалась вселенская тоска, первобытный ужас и… что-то ещё. Что-то, что я отчаянно хотел бы увидеть при жизни, но получил лишь в качестве прощального подарка.

Или это была всего лишь предсмертная галлюцинация?

Сознание угасло, как задутая свеча, оставив после себя лишь этот последний, выжигающий душу взгляд и далёкий, почти неразличимый женский крик, донёсшийся из брошенной в грязь телефонной трубки. Крик, в котором моё имя смешалось с отчаянным воплем.

МАРГАРИТА

Существуют три вещи, которые я ненавижу почти так же сильно, как асимметрию тазовых костей у пациентов и когда меня называют «доктором» вместо «Маргаритой Андреевной»: это утренний будильник, растворимый кофе и свидания вслепую, организованные сердобольными подругами из лучших, разумеется, побуждений. Сегодняшний вечер умудрился объединить в себе все худшие черты последнего пункта, оставив после себя тоскливое послевкусие, сравнимое с дешёвым игристым, – голова вроде бы не болит, но на душе липко и гадко от осознания бездарно потраченного времени.