Болевая точка: Воскреси меня для себя - стр. 7
Я попытался сесть ровнее, но новая волна острой боли и тошноты заставила согнуться пополам. Холодный пот выступил на лбу. Сознание начало уплывать, словно корабль без якоря в штормовом море. Терять его было нельзя. Не сейчас.
– Дамир? Брат, ты как? – в голосе Руслана зазвенела настоящая паника. – Ты чего молчишь? Не отключайся, слышишь?! Не смей!
Я моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Лицо Руслана расплывалось.
– Нормально, – солгал я. Ложь далась с трудом, язык едва ворочался. – Сконцентрируйся на дороге. Не дёргайся.
Я видел, как он мучается. Он ведь не боец. Он – золотой мальчик, прожигатель жизни, привыкший к тому, что все проблемы решает старший брат или всемогущий отец. Кровь, погони, боль – это не его стихия. Это моя работа. Моя жизнь. Но сегодня он оказался в самом пекле, и я не мог его защитить, потому что собственная жизнь вытекала из меня с каждой секундой.
Чёрный внедорожник вылетел на загородное шоссе. Дождь усилился, барабаня по крыше и превращая лобовое стекло в мутную пелену, которую едва успевали расчищать «дворники». Нужно было продержаться. Совсем немного. Доехать до одного из наших конспиративных мест, где ждал верный человек и аптечка, способная поставить на ноги мёртвого. Но до него было ещё километров двадцать. Двадцать километров вечности.
– Кажется, оторвались, – с облегчением выдохнул Руслан, снова взглянув в зеркало. – Бро, их нет! Фух… Пронесло.
Он слегка сбросил скорость. Машина поехала ровнее. Я позволил себе на миг расслабиться, прикрыть глаза. И это было ошибкой. Тьма, до этого лишь заигрывавшая со мной на периферии сознания, навалилась разом, поглощая звуки и свет. Перед глазами на долю секунды вспыхнул образ: вечерняя улица, «зебра», дерзкая женщина с волосами цвета грозового неба и глазами, полными ярости и стали. Она не испугалась. Она ударила по капоту. Странно. Почему я вспомнил именно её?
– Держись, мелкий… держись… – прошептал я уже не ему, а самому себе, из последних сил цепляясь за ускользающую реальность.
Моё тело обмякло. Рука, зажимавшая рану, безвольно упала на сиденье. А нога, до этого упиравшаяся в пол, дёрнулась в предсмертной судороге и соскользнула, всей тяжестью надавив на педаль газа, на которую Руслан уже переставил ступню, чтобы дать отдых своей. Машина, только что сбросившая скорость, взревела, как раненый зверь, и рванула вперёд.
– Дамир! Твою мать! – истошный крик Руслана донёсся словно из-под воды.
Я ещё успел почувствовать резкий рывок в сторону. Руслан пытался вывернуть руль, но на мокрой дороге, на огромной скорости, это было самоубийством. Машину занесло. И последнее, что я увидел, прежде чем окончательно провалиться в багровую, пульсирующую пустоту, – это ослепительный, неотвратимый свет фар встречного автомобиля.
МАРГАРИТА
Я вела машину, полностью погрузившись в тягучую, убаюкивающую атмосферу ночной дороги. За окном проносились тёмные силуэты деревьев, а капли дождя разбивались о лобовое стекло, превращаясь в причудливые, светящиеся узоры в свете фар. «Дворники» работали в своём гипнотическом ритме: вжик-вжик, вжик-вжик. Под этот аккомпанемент и тихое мурлыканье радиостанции с классической музыкой думалось на удивление спокойно.
Сегодняшний вечер, начавшийся с фарса под кодовым названием «свидание вслепую по маминой наводке», закончился ещё более странным инцидентом на переходе. Образ наглого мажора за рулём уже почти стёрся из памяти, а вот его молчаливый пассажир – нет. Этот тяжёлый, пронзительный взгляд и голос, в котором звучал незакалённый металл, продолжали вызывать смутную тревогу. Было в нём что-то такое, что выходило за рамки обычного хамства на дороге. Что-то тёмное, опасное и… властное.