Бледные - стр. 5

– Мне необходима твоя помощь, Ярослав, – он всегда называл всех по имени полностью, игнорируя уменьшительно-ласкательные формы. Но к этому я уже привык. Куда больше меня удивила его просьба. Славик и панки – вещи несовместимые. Более того, он всегда скептично относился к разным кружкам самодеятельности, считая это примитивностью и легкой дорогой к деградации. – Моим пьесам не хватает грязи и хаоса. Они могут это дать.

– Ну, не знаю, – тихо протянул я. Бегающие горящие глазки Розанова заставили неуютно поежиться. – Про скрипку тут ни слова.

– А скрипка им не нужна. Им нужен басист. Вот ты басистом и будешь.

– Я?!

– Ты, – коротко подтвердил Слава. – Бас-гитара – инструмент для быдла. Даже ты его без проблем освоишь. Считай, что это как виолончель. Только в десяток раз проще. Знай себе, ритм держи.

– Слав, – больное горло снова подвело. Скривившись, я сипло кашлянул и продолжил. – Меня мама на выходные-то с тобой с трудом отпускает, а ты про полноценные репетиции с панками говоришь.

– Тебе придется найти выход. Без тебя я к этим дегенератам не сунусь, – нервно улыбнулся Розанов. – К тому же это на пару месяцев. Не больше. Мне нужно понять структуру хаоса в музыке, а что более хаотично, чем панки?

– Им басист нужен, а не скрипач. Меня завернут сразу же.

– Не беспокойся. Это я беру на себя, – заверил меня он. И так всегда. Если Слава что-то вбил себе в голову, он не успокоится, пока не добьется своего. Любыми средствами.

С «Грязной лоботомией» мы познакомились в тот же день, когда закончились занятия. Заглянув в шестую аудиторию, Славик поинтересовался, кто здесь Зед и в ответ получил дикий хохот. Сидящий у окна высокий пацан с грязно-зеленым ирокезом, сплюнул на пол и, вразвалочку подойдя к нам, скептично посмотрел сначала на Славика, а потом на меня.

– Ну, я Зед, – хмыкнул он, а потом в мутных голубых глазах загорелось понимание. – А! Ты по объяве?

– Ага, – кивнул Славик. – Вам клавишник и басист нужны.

– Ты ж тот задрот, да? Который Шопена шпарит на всех концертах, – уточнил Зед, почесав бровь. От него пахло кожей, железом и мочой. Наверное, так пахли все панки. Но запах Зеда заставлял слезиться глаза.

– Не только Шопена. Генделя, Гайдна, Прокофьева тоже, – спокойно ответил Розанов.

– Ну, секи сюда тогда. Шопена мы не играем. Нахуй его! Нам его за годы учебы хватило.

– Я знаю.

– Ну так хули ты тут тогда забыл? Не похож ты на панка.

– Твоя правда. Ссаться под себя и мыть блевотиной голову я не собираюсь, – улыбнулся Славик. Зед скрежетнул зубами и насупился. – Музыку просто люблю. Есть в этой агрессии свое очарование.

– Хуй с тобой. Инструмент есть? – неожиданно сдался Зед. – И я не про пианино. Синтезатор нужен.

– Есть.

– Ладно, – вздохнул Зед и повернулся ко мне. – А ты, кажись, Шептун, да? На скрипке лабаешь.

– Да, – подтвердил я.

– Ну, скрипач нам не всрался, – заржал толстый пацан, сидящий на стуле рядом с входом.

– Факт, – кивнул Зед. – Клавишника хватит.

– Он басист, – ответил за меня Славик.

– Пиздишь, – снова рассмеялся толстый. – Порожняк нам гонит. Какой он басист, бля буду. Пальчики вон нежные. Поди еще и бабу не мацал никогда.

– Он научится, – упрямо гнул свое Розанов. – Вы ему только гитару дайте.

– Объява уже неделю висит, брат, – встрял в разговор еще один – крепкий, короткостриженный пацан, одетый в потертую косуху. – Мож попробуем?