1877. Обретая прошлое - стр. 5
– Попадались и мне. Такое пишут – настоящее мракобесие! Я даже себе выписал кое-что, вот послушайте: «Земля помещичья отдаётся вся крестьянам. Во время жатвы на работу к помещикам не ходить: пусть собирает хлеб со своим семейством – что соберёт, то и eго». Или ещё: «Так вот оно как: два года живите, царь говорит, покуда земля отмежуется, а на деле земля-то межеваться будет пять либо все десять лет». – Князь вздохнул. – Думаете, скоро управимся с межеванием и выкупами?
– Боюсь, дорогой Петр Андреевич, не всё гладко будет. В собраниях толковать одно, а на деле вовсе не то выходит.
Павел Львович был одним из первых в уезде мировых посредников. Его кандидатура устроила всех: и местное дворянство, и крестьян. Первые знали его как человека образованного, много сделавшего для своего города. Он, например, был попечителем и главным жертвователем для местной больницы. А вторые – как доброго барина, в имении которого никогда не допускались жестокость и произвол.
Саша отложил книгу и с интересом слушал взрослых. Такие серьёзные разговоры велись за столом, лишь когда к отцу приезжали коллеги или владельцы больших имений. Но чаще мужчины уходили в кабинет, куда детей не допускали. Что-то, наверное, писали в газетах и журналах, но мальчик их не читал. Он понимал, что в России происходят большие изменения, однако внимание быстро перескакивало на свои заботы и слишком задумываться о чём-то кроме учебы и забав ни времени, ни желания не было.
Позвали к обеду. Саша подождал, пока отец и гость выйдут, и отправился в столовую.
***
Луч солнца медленно подобрался к тому месту, где занавески были недостаточно плотно задёрнуты, и ярким зайчиком заплясал на лице спящего мальчика. Он беспокойно потянулся и с головой забрался под одеяло: после вчерашнего поспать хотелось подольше. Но к первому вестнику утра добавился еще один. «Тук-тук» – навязчивый звук от окна не давал покоя.
– Да что же это?
Щурясь от яркого света, Саша выглянул во двор. Там собралась стайка местных мальчишек, привыкших к тому, что молодой хозяин придумывал какие-нибудь игры. Теперь и они приготовили ему развлечение.
– Барин, выходи, мы тут такое нашли… – громким шёпотом сказал самый отчаянный, внук Фёдора Матвеевича.
– Что, Степка? – ещё не проснувшись окончательно, но предвкушая что-то интересное, уточнил Саша.
– Гнездо. Наверное, соколиное: можно птенца достать и охотника из него воспитать.
Сон как рукой сняло. Это была давняя мечта – вырастить собственного охотничьего сокола.
– Уже иду.
Поправляя на ходу одежду, он вышел во двор и вместе с ребятами отправился за Стёпкой, который был немного старше других и потому обычно верховодил.
Как будто и не было года в училище… Хотя, конечно, изменился и он, и его друзья. Кто-то перерос время игр и уже работал наравне со взрослыми, но оставались и верные товарищи, которых он помнил с раннего детства.
– Так где, говоришь, гнездо?
– А помнишь утёс на Старухе, там ещё окунь хорошо берёт?
– Конечно, помню.
– Там, почти под самым верхом, в расселине.
– Да как же туда добраться? – Саша резко остановился.
– Можно попробовать, – успокоил Стёпка и потянул за рукав, приглашая продолжить путь. – Сначала вброд речку перейдём, а потом полезем: должно получиться. Я-то почти забрался, но забоялся. Думаю, вдвоём надо, чтобы было кому помочь. Вообще-то я гнездо дней десять как приметил, понаблюдал малость, точно говорю – соколиное.