Злодейка в быту - стр. 26
А вот в случае спора… С одной стороны, доказать свою правоту в суде будет сложно, с другой стороны, спор будет между заклинательницей, да ещё и дочери министра, против старосты — даже представить абсурдно. Все равны перед императором, но не между собой.
Хм, а если старосту поддержит дядя?
На первый взгляд расклад не меняется. Подумаешь, вместо зажиточного крестьянина на суд выйдет богатый простолюдин. Против меня родство с министром не поможет. Вот если у дяди есть компромат, например…
Но зачем вообще дяде вмешиваться в сделку, к которой он не имеет никакого отношения, он не мог знать, что я куплю дом.
Хватит рассуждений.
На кону не жизнь, не состояние на десять жизней, а всего лишь пять талей. Даже если сейчас я ошибаюсь и просто потеряю деньги, я всё равно получу нечто ценное — жизненный урок.
Я ставлю подпись и закрепляю иероглиф потоком ци.
Староста свою подпись закрепляет тоже ци, но через печатку-амулет. Не чиновничья печать, но принцип действия похожий.
Мы подписываем купчую в двух экземплярах, и староста одним очень ловким движением забирает слитки. Будто не крестьянин, а фокусник или вор-карманник, мошенник-напёрсточник. Вереница слитков исчезает под его ладонью, будто и не было никаких денег.
— Госпожа Заклинательница, мой сын вас проводит, — староста отвешивает очередной поклон, будто ещё более угодливый, чем раньше. Чуть ли не по полу стелется. И пятится к выходу.
— Да… — я прячу свой экземпляр купчей в рукав.
Да что не так с домом?!
Сейчас узнаю.
Сын старосты отвешивает мне очередной покон и жестом приглашает к выходу:
— Желаете взглянуть сейчас, госпожа Заклинательница?
— Да, — киваю я.
Кормилица подхватывает меня под руку, помогая встать. Её касание привычно, но иномирная часть впадает в ступор — разве здоровой, полной сил магичке нужна подобного рода помощь от пожилой женщины, совсем недавно выкашлявшей кровь? Я не магичка, заклинательница…
Висок простреливает болью.
Не знаю, откуда приходит осознание — разноголосица в голове меня убивает.
До вечера дотерплю? Дом ведь важнее?
Сын старосты придерживает для меня циновку, и я выхожу их павильона. Ещё шаг, и я на улице, где меня ждёт командир Вей. Я успеваю заметить, с каким нетерпением он вскидывается при моём появлении.
Если из-за задержки отец в критический момент окажется без охраны…
Я чувствую, как начинаю паниковать. Одна тревожная мысль потянула за собой вторую, третью. А если дядя только и ждёт, когда без охраны останусь я? А если кормилица вот-вот поймёт, что я не я, и обвинит меня во всех возможных и невозможных преступлениях? А если я сейчас распадусь на осколки? Ещё немного, и паника захлестнёт меня с головой. Я заставляю себя ровно дышать и цепляюсь за неприятную, но очень простую мысль — а если командир и весь отряд по пути в столицу снова подвергнутся нападению и проиграют бой? Отец останется без охраны, но это не будет мой виной. Верно?
— Мы едем смотреть дом, — объявляю я.
Сколько времени потребуется, чтобы перетащить сундуки?
Ха, я кое-что упускаю…
Если крестьяне не посмеют беспокоить заклинательницу, я надеюсь, то о дяде так не скажешь. Что ему помешает приказать слугам надеть маски и меня ограбить?!
Что мне делать?
Можно… я оставлю отряд при себе?
— Юная госпожа, — командир Вей тоже гнёт спину, и мне становится не по себе от того, насколько низко он склонился, по спине пробегает холодок дурного предчувствия, — прошу вас, подумайте ещё немного. Если отряд не выдвинется немедленно, то мы не успеем засветло прибыть в город, а для ночёвки в лесу нас слишком мало, юная госпожа.