Журнальный век. Русская литературная периодика. 1917–2024 - стр. 3
Но пока что ее нет, даже применительно к выходившим в Москве и Ленинграде/Петербурге изданиям, которые принято было называть центральными и которые поступали подписчикам от Мурманска до Кушки, от Львова до Владивостока.
В годы войны были закрыты «Красная новь», «Интернациональная литература» и «Литературная учеба», приостановлены «Молодая гвардия» и «Дружба народов», в 1946 году погиб «Ленинград», так что на все мрачное послевоенное семилетие приходились только 4 полноценных журнала – «Новый мир», «Знамя», «Октябрь» и питерская «Звезда».
Чуть ли не та же картина, что с пресловутым «малокартиньем» в кинематографе. Скажем прямо, совсем не густо. Но тут Оттепель – и словно плотину прорвало.
Хотели будто бы возобновить «Красную новь», даже прочили А. Твардовского на пост главного редактора, но отчего-то не стали. Зато вернулись к «Интернациональной литературе», переназвав ее «Иностранной» (1955), вновь запустили «Дружбу народов» (1955) и «Молодую гвардию» (1956), «Ленинград» сменили «Невой» (1955), альманах «Год…» преобразовали в «Наш современник» (1956). И появились совсем уж новички – «Юность» (1955), «Москва» (1957), «Вопросы литературы» (1957).
Вослед власти разохотилась было и общественность: так, группа писателей во главе с Э. Казакевичем, главным редактором сборников «Литературная Москва» (1956), строила планы затеять кооперативный журнал «Современник» под руководством все того же А. Твардовского, но им быстро дали укорот.
Нет уж, кормиться будете только из наших рук и под нашим контролем, – как обычно, скомандовала власть, и вплоть до августа 1990 года1 все ежемесячники были чьими-нибудь «органами», то есть кому-нибудь принадлежали – Союзу писателей СССР («Дружба народов», «Звезда», «Знамя», «Иностранная литература», «Новый мир», «Юность», позднее еще и «Литературное обозрение»), Союзу писателей РСФСР («Октябрь», «Наш современник», «Москва», «Нева», «Детская литература») или делили хозяина с ЦК комсомола, как «Молодая гвардия», с академическим Институтом мировой литературы, как «Вопросы литературы».
Оттуда, от начальства, шло все – и комфортное размещение редакций непременно в центре столицы, и бюджеты, зарплаты, гонорары, всякое такое прочее, и тиражные квоты, и назначения-увольнения членов редакционных коллегий во главе, естественно, с главным редактором, так что моему, например, появлению в «Знамени» в качестве первого заместителя у Григория Яковлевича Бакланова (1989) предшествовали три документа – выписка из протокола заседания Секретариата ЦК КПСС, постановление секретариата правления СП СССР и приказ по издательству «Правда», которое тогда выпускало журнал.
Все ли, впрочем, зависело только от начальства?
Хоть и жили все журналы под его неусыпным взором, хоть и вели себя применительно к окружающей подлости, но в единую серую (или, если угодно, кумачовую) ленту их спектр, однако же, никогда не сливался. Было и остается, слава богу, такое понятие, как редакционная политика: что печатать, а чему давать от ворот поворот, на что в жизни и в литературе откликаться и как откликаться, служить власти с самозабвенным усердием или исподтишка показывать ей кукиш.
Вот по этой тонкой – вслед Андрею Синявскому назовем ее стилистической – разнице мы журналы и различали, понимая, на какой из них стоит подписываться, в какой стоит отдавать свои сочинения, а в какой нет и никогда.