Жнецы Страданий - стр. 40
– Ой! – Девушка испуганно отдёрнула руку. – Прости…
Но мужчина, вопреки чаяниям, её не отпустил.
– Прощаю. – Он усмехнулся. – Что ж светец-то не взяла?
– Забыла, – прошептала послушница.
Она и вправду постоянно забывала светец. Ленилась разжигать его, а потом нести с собой. Факелы в башне летом не жгли. А узких оконец на лестнице было всего два: одно на самом верху, другое внизу.
– Дрожишь-то чего? – поинтересовался обережник.
Выученицу бросило в жар. Её глаза, наконец, свыклись с темнотой, которая сделалась теперь всего лишь серым полумраком. А в этом полумраке обезображенное лицо собеседника казалось уродливой личиной.
– Замёрзла. – Девушка уставилась под ноги, про себя моля Хранителей, чтобы этот Встрешник её, наконец, отпустил.
Куда там! Крефф схватил послушницу за подбородок, вынуждая смотреть на себя.
– Кровь первая упала у тебя? – спросил он, сверля девушку пронзительным взглядом единственного глаза.
Айлиша порадовалась, что полумрак скрывает её запылавшие щёки. Мужчина стоял лишь на пару ступенек ниже, в росте они сейчас были равны, и его обезображенное лицо оказалось так близко, что хотелось зажмуриться от отвращения.
Сердце бешено колотилось в груди! Почему он её не отпускает?
Целитель смотрел задумчиво и не спешил убирать руку от лица юной лекарки. Та шумно сглотнула, надеясь, что крефф не заметит её смятения. Ихтор же размышлял о чём-то своём. Он задумчиво провёл по нижней губе девушки большим пальцем и спросил:
– Что молчишь? Боишься меня, что ли?
От его спокойного, ровного голоса, а самое главное, от страха перед прямым вопросом, на который следовало дать ответ, у Айлиши подкосились ноги.
– Не было у меня ещё красок, – выдохнула она. – И не боюсь я, просто… Просто спешу. Крефф ждёт.
Её брови изломились, а в носу защипало, потому что к горлу подступили слёзы. Сейчас уличит во лжи и прикажет выпороть.
Однако Ихтор улыбнулся грустно, но вместе с тем насмешливо и сказал негромко:
– Ну, беги, раз ждёт. Только под ноги гляди.
Пользуясь дозволением, Айлиша припустила вниз.
Хвати у перепуганной, взволнованной девушки умишка оглянуться назад – даже в полумраке она увидела бы, с какой затаённой нежностью смотрит ей вслед крефф. Как проводит пальцем теперь уже по своим губам, словно завершает поцелуй, который между ним и юной послушницей так и не случился.
Айлиша с грохотом захлопнула за собой дверь в каморку и без сил привалилась спиной к створке. Уняв бешено колотящееся сердце, она упала на колени рядом с сундуком, рывком подняла тяжёлую крышку. Весь нехитрый скарб полетел на пол. Утирочная холстина, как назло, лежала в самом низу! Айлиша схватила её и побежала в мыльню. Там долго с остервенением тёрлась лыковым мочалом, пытаясь отскоблить с нежной кожи невидимую, но столь остро осязаемую грязь, оставшуюся от прикосновений одноглазого мучителя. Тело уже горело, но сколько ни переводи на него мыльного корня да горячей воды, всё одно казалось липким, измаранным. Стоя в клубах пара, девушка не заметила, как в мыльню заглянула Нурлиса.
– Ты чего это, дурища, удумала: посередь дня в лоханке плескаться? – сварливая бабка глядела сурово.
– Запачкалась, – неловко прикрываясь растрёпанным лыком, прошептала лекарка.
– Кто ж тебя запачкал-то? – пробубнила старуха и, не обращая внимания на купальщицу, принялась наводить в мыльне порядок: выстраивать в стопки лохани, возить мокрой тряпкой по осклизлым полкам.