Жизнь Гришки Филиппова, прожитая им неоднократно - стр. 3
– Пока, Г’иша!
Я изо всех сил жму его руку, бегу со всех ног, я уже вижу бабушку, бабушка почему-то очень бледная. Она что-то кричит, машет руками, я не слышу – проезжает машина, тяжело груженная кирпичами, – бабушка перебегает улицу, хватает меня, я прижимаюсь к ней, она гладит меня по голове.
– Сынок! Гришенька! Ты где же был?! Там дедушка чуть с ума не сошел – он у завода бегает…
– Бабушка, а я к дедушке ходил! Бабушка, я заблудился. Бабушка, а меня пионе’ Бо’я нашел. Он ге’ой, он меня нашел и вы’учил. Как настоящие пионе’ы-ге’ои, да?! Бабушка, а почему ты плачешь?
– Это пот, сыночек. Пот глаза заливает. Жарко очень. Пошли домой, сынок. Я тебе плетенку купила, с маком, как ты любишь. Там молоко… А я сбегаю дедушке скажу, что ты нашелся, а то он там совсем…
Когда я стану совсем-совсем взрослым первоклассником, я приеду на лето к бабушке Тасе и дедушке Васе и буду часто бегать в гости к пионеру Боре.
И снова будет самое замечательное лето.
Борька опять удирает от своего пианино, и мы залезаем на шелковицу – я уже могу на нее залезать без его помощи: если зацепиться руками, а потом идти ногами по стволу, а потом зацепиться ногой, короче, у меня уже получается, – тогда мы сидим на шелковице, перемазываемся липким соком и болтаем обо всем. Он мне рассказывает о дедушке Яше-Досаафе, я рассказываю о дедушке Васе-моряке, а еще с шелковицы хорошо слышно, как бабушка Роза всей большой родне опять рассказывает, как ее внук когда-то спас меня. У них всегда очень большая родня, они дружные, собираются, шумят, музыка играет.
И все опять согласно переглядываются, кивают, улыбаются бабушке Розе и говорят: «Таки наш Боря – герой!»
Карамелька
Я все еще маленький.
К моей прабабушке Ульяне часто приходит подружка – по-другому, но тоже маленькая, очень ласковая горбунья. Я все время забываю, как ее зовут. Очень хорошо она ко мне относится, всегда по голове гладит, всегда спрашивает, как у меня дела, говорит прабабушке, какой я уже большой, и всегда приговаривает, всегда приглашает:
– Гриша, а ну-ка загляни в мою сумочку, посмотри, что там для тебя. Бери-бери, Гриша. Хороший у тебя, Улечка, внучек.
Я, чуть не повизгивая от радости (а любой радуется, когда его любят, особенно когда тебе четыре года), бегу к сумочке горбуньи, запускаю туда руку, шарю и всегда нахожу одну карамелечку.
Очень вкусные карамельки у бабушки-горбуньи. Добрые такие карамельки, мятные.
Очень они мне всегда нравятся.
Как-то раз, удивительно солнечным летним вечером, опять ласковая горбунья приходит к прабабушке Уле. Смотрит, оглядывается, выглядывает прабабушку в палисаднике, где со старой яблони яблоки медовые густо в траву падают, потом ищет за сараем, нет ли подружки на огороде, нет ли на низине, еще ждет, возвращается, присаживается на лавку напротив веранды и сумочку рядом на лавку ставит.
И тут я, радуясь и подпрыгивая от нетерпения, как выскочу из моей засады, где за доброй маленькой бабушкой подглядывал! Как подбегу из-за угла дома к лавочке! И быстро открываю ее сумочку, ожидая найти такую вкусную карамельку.
А старушка-горбунья вдруг поднимается, быстро, цепко берет меня за руку и держит, ждет, пока моя прабабушка из дома выйдет. А потом подтаскивает меня к крыльцу, показывает прабабушке Уле и строго так говорит своей подружке: