Жизнь Гришки Филиппова, прожитая им неоднократно - стр. 4

– Знаете, очень плохо приучать маленьких к воровству. Очень хороший урок, по-моему.

Она огромная.

Совершенно огромная – не помещается в глаза. Ноги как колонны, над ними что-то серое, бесформенное, уходящее ввысь, не разглядеть. Из этой выси показывается ручища. Она увеличивается в размерах, как подушка, летящая в лицо.

Запах.

Я осторожно свожу глаза и обнаруживаю под носом это.

Серая алюминиевая ложка, к которой прилипла бурая лужица рыбьего жира.

– Давай, – говорит тетка, ждет и добавляет: – Пей.

– Сынок, пожалуйста. – Мама опаздывает в институт.

Я знаю, что маму подводить нельзя, и открываю рот. Тетка больно пихает мне ложку в горло, рыбий жир плещется на язык. Легче проглотить тряпку, которой моют сковородки. Я честно пытаюсь проглотить.

Получается.

Я иду по коридору, оборачиваюсь и машу маме рукой. Мама улыбается мне, тоже машет. Дверь пыхает морозным паром и закрывается. Сзади раздается блевок – кто-то следующий пытается проглотить наше детсадовское причастие.

Я захожу в нашу комнату. Группа сидит на стульчиках и ждет своей очереди на горшок. У нас у каждого свой горшок, но тетка говорит, чтобы все сходили по очереди на один. Я не соображаю, что надо поторопиться, и оказываюсь последним.

Горшок полон по края.

– Давай, – говорит тетка, ждет и добавляет: – Быстро.

Я не знаю, что делать.

Группа подтягивает колготки и смотрит на меня. Кто-то жалеет, кто-то смеется.

– Давай, – говорит тетка. – Быстро.

– Я…

– Быстро.

Я опускаю колготки вместе с трусиками и сажусь на горшок. Моча выплескивается на пол. Я встаю с мокрой попой.

Я не знаю, что делать.

– Дурак, – говорит тетка. – Вытирай.

– Как? Я…

– Я тебе покажу как.

Она надвигается на меня большой серой тучей:

– Поднимай руки. Быстро.

Я послушно поднимаю руки. Тетка снимает с меня новенький свитер – весь белый, пушистый, очень мягкий, а на груди серый зайка и оранжевая морковка.

Вчера я целый вечер смотрел, как мама довязывала свитер. Я очень люблю зайку и веселую морковку. Зайка совсем такой, как кролики у бабушки.

– Вытирай, – говорит тетка и сует мне в руки свитер. – Быстро.

Я не знаю что делать. Группа молчит.

– Давай, – говорит тетка. – Быстро.

Я подтягиваю трусики и колготки на мокрую попу. Становится теплее. Наклоняюсь и начинаю вытирать свитером лужу. Когда я был маленький, я любил помогать бабушке Тасе, маминой маме. Я умею мыть полы.

– Быстрее, – говорит тетка.

Я начинаю плакать. Группа не смеется.

– Сидите тут. – Тетка поднимает горшок и уносит в туалет.

Ее нет долго-долго. Мне так кажется.

Тогда я выхожу из нашей комнаты, иду к шкафчикам, нахожу свой шкафчик с клубничкой и начинаю одеваться. Надеваю зеленые теплые штаны. Надеваю беленький свитер, который очень противно пахнет. И зайчик серенький пахнет противно. И морковка. Достаю из валенок и надеваю шерстяные носочки из козьей шерсти, которые связала бабушка Саша, папина мама. Она всегда вяжет мне носочки и передает посылкой – каждый раз больше на размер, чем я на самом деле. «На вырост». Бабушка Саша каким-то чудесным образом знает, что я расту. Повязываю шарф. Надеваю шапку, шубу, застегиваю. У меня коричневая шуба из медвежьей шкуры. Я тогда еще не знаю, что шубка сшита из наших коричневых кроликов, которые у бабушки Таси растут, поэтому я очень горжусь, что буду сильный, как мишка. Влезаю в валенки. Надеваю варежки. Забираю свою лопатку из шкафчика. Смотрю, ничего ли не забыл. Я все-все забираю – и лопатку снег копать, и мишку Топтыгина. Дверь не открывается. Но я с разбегу бухаюсь в дверь еще раз, и она открывается. В тамбуре я отыскиваю свои санки – они с самыми веселыми планочками. Открываю дверь на улицу.