Жена Нави, или прижмемся, перезимуем! - стр. 45

- Может, потому что я сама человеком была? – спросила я. – Ты ведь никогда человеком не был. Откуда тебе знать, что чувствует человек, заблудившийся в лесу? Вот и все.

Я опустила голову, думая про то, что пора заканчивать с выдуманными принцами. Мои ноги легко шли по толстому насту. И я не провалилась.

- А сейчас-то ты чего? – послышался голос за спиной.

- Вижу, что тебе с лаской любая подойти может, - буркнула я, раздумывая, может конфету съесть? С горя?

- Люди для меня, что дети, - послышался усмехающийся голос, пока я шарила рукой в кармане в поисках конфеты. Ну и глубокие же карманы! Прямо не карман, а целый рудник! Где эта конфета? Или в левом? Сейчас полезем в левый!

- Дети, значит, дети, - вздохнула я, доставая конфету и разворачивая ее. Засунув ее в рот, я поняла, что что-то тут не то.

- Тьфу! – выплюнула я, пытаясь посмотреть завод изготовитель. – Гадость-то какая!

Фантик был потерт. И на нем уже мало что можно было разглядеть. Я засунула руку за второй, достала ее и понюхала. Конфетка пахла… эм… природой!

- Это что такое? – удивилась я, рассматривая конфету.

- Заячий помет, - послышался голос Буранушки. – Леший мастак заячьим пометом гостей кормить! А коли хлеб дает, так то березовый гриб. А людям кажется, что хлеба краюха!

- Тьфу! Фу! Бе! – сплевывала я на снег, вспоминая довольное лицо Настеньки, уплетающей хлебушек с вареньем. – Бе!

Я пыталась счистить с языка конфету, морщась и стараясь не представлять, из чего было варенье. Мои вопли спугнули зайца. Он бросился в лес.

- Беги, шоколадная фабрика! Фу! - у меня даже слезы на глаза выступили. – Надо же! Тоже мне… Ой, тьфу! Это ж надо!

Я прижала руку к лицу, как вдруг почувствовала, что меня обняли и к себе прижали. Я уткнулась в шубу, чувствуя, как меня гладят по голове и смеются.

- Надо же! Повеселила ты меня! Надо ж было у Лешего конфеты брать! – послышался смех.

- А я откуда знала! – мне было так обидно. – Я уже поняла, что у Лешего ничего брать нельзя!

- Ну все, полно, - послышался голос. – Не реви. Нашла из-за чего расстраиваться!

А меня похлопали по спине так, что вправили сразу все позвонки.

- Еще снежком дом Лешему присыплем, - послышался голос. Я подняла глаза, чувствуя себя маленькой девочкой.

- А! – ужаснулась я, видя, как на поляну медведь выходит. Огромный такой, страшный.

- Ванечка! - припугнула я, вырываясь и делая вид, что бросаюсь на него. Медведь замер, трусливо пытаясь дать деру. Но потом передумал. И решил вернуться.

- Ванечка-Ванюша! Иди ко мне родненький! – расставила я руки.

Треск веток и жуткий рев оповестил лес о том, что конкретно в этом лесу при слове «Ванечка!», медведи спать бояться! Им теперь, видимо, кошмары снятся. Бежит на них баба с расставленными руками и орет: «Ванечка!». Еще бы! Да тут любой медведь станет официальным поставщиком варенья для лешего!

Когда я повернулась, я с удивлением увидела, как смеется мой муж.

- Чего смешного! Это же шатун! – возмутилась я, тыча пальцем в сторону панического бегства. Медведь не вернулся. Видимо, решил пошататься в другом месте.

На меня пристально смотрели серые глаза.

15. Глава четырнадцатая. Снегурятина

И тут послышался смех. Карачун смеялся, пока я пожимала плечами.

- Потешила, девица, - заметил он, глядя на меня. – Сколько лет живу, никогда такого не видел!