Желтые цветы для Желтого Императора - стр. 64

– Нет никакого «мы», – отрезал Харада, но Кацуо его проигнорировал.

– Красивая ночь. – Он таким же медленным перетекающим движением, каким встал, разлегся на траве. Перекатился на спину и стал смотреть в небо. – Довольно сложно поверить, что она одна и та же: для тех стран, чьи жители сейчас мирно спят в своих постелях, и для тех, чьи деревни и города жгут или обстреливают.

– Думаешь… – Харада не хотел отвечать, но вырвалось само: – Думаешь, сейчас это происходит еще где-то поблизости?

– Возможно. – Кацуо пожал плечами. – Хотя на словах несколько отрядов вроде моего должны в ближайшие недели призвать канбаку к порядку. Объяснить, что зачистки кончились и амнистия должна быть помилованием. Начинается мирная, братская жизнь…

– Мирная! – выплюнул Харада, представив, как покачиваются на дереве трупы. – Братская!

– Понимаю твою злость, – ровно отозвался Кацуо. – Поверишь ли, эта политика покачнула мою веру в Юшидзу еще до того, как я получил письмо. И все качалось, качалось… а окончательно рухнуло в день, когда погиб твой отряд и многие другие.

Харада вздрогнул и осознал, что вряд ли владеет сейчас лицом. Кацуо, глядящий на звезды, все равно, хоть боковым зрением, мог заметить его круглые опустевшие глаза. Харада себя не видел, но уже знал, во что превращается, стоит только упомянуть…

– Ты видел это в тот день? – тихо спросил он.

Кацуо перевел на него взгляд и сухо кивнул.

– А ты?

Харада быстро зажмурился, одновременно расправляя плечи до хруста и выпячивая грудь. Он не знал, для чего эта бравада, но надеялся так стряхнуть липкую, ползучую хватку ужаса. Она началась с ног, поднялась к животу, к груди, к горлу и лишила дыхания. Харада молчал, зная, что выглядит это унизительно. Самой настоящей слабостью. И это перед бывшим… или нет!.. врагом.

– Понятно, – прозвучало в тишине, так бесцветно, словно Кацуо начертал одинокий иероглиф углем на белой стене.

– Я почти сразу потерял сознание, – все-таки сорвалось с губ. Харада с трудом открыл глаза. – Кажется, было больно.

– Думаю, очень. – Кацуо не сводил с него взгляда, сочувствия там не было. Как и злорадства. – Это убило нескольких моих людей, находившихся в бою с твоими. Может, случайно, но могло быть и продумано, как убийство моего учителя. Не знаю.

Харада стиснул зубы. Он ведь спрашивал, пару раз пытался выяснить подробности у бывших сослуживцев. Ничего внятного они рассказать не могли. Только то, что их тоже что-то схватило, сдавило и поволокло под землю. Как и всех. Наверное, чтобы понять, нужно было видеть со стороны, с какого-то расстояния…

– Твоя сестра определенно тоже помнит, – глухо проговорил Кацуо. – У нее было странное лицо в тот момент, когда мы читали один из эпизодов письма.

Харада покачал головой. Конечно. Окида просыпалась от кошмаров почти каждую ночь.

– Мы не то чтобы говорим об этом, но да. Первое время она только срывалась и плакала. Потом заикалась. Так что, думаю, она испугалась истории с лотосами. На нас тоже будто напала сама земля…

Кацуо медленно сел. Его руки, упиравшиеся в траву, напряглись.

– И ты совсем не боишься туда возвращаться? Центр и без таких чудес – недоброе место. А Юшидзу готов к заговорам и переворотам.

Возможно, впервые он казался удивленным. Харада только пожал плечами:

– Я устал жить так, как живу. Бродяжничать, ждать, когда моя «амнистия» протухнет. – Он запнулся и посмотрел в сторону пруда, потом площади. – Я лучше хотя бы попытаюсь что-то изменить, раз выпал шанс. Или сдохну и перестану наблюдать за тем, как мы теряем свободы и лицо. А земля сама решит, что делать, когда у нее появится выбор между двумя правителями.