Желтые цветы для Желтого Императора - стр. 48
– Нахал! – возмутилась я в шутку и, смеясь, бросила в него тронной подушкой.
Он состроил мне гримасу и, враз превратившись из ленивого кота в ловкую рысь, бросил подушку в Никисиру. Попал в нос, тот заворчал и полез в драку, и вот они уже повалились на диван, грозя сверзнуться на пол. Я веселилась, смотря, как они борются, но в конце концов произошло ровно то, что и всегда: ловкий Юши оседлал брата, вдавил в диван, сжал руки и завел за голову. Да, Никисиру крупнее, но сам помнишь, как он порой неповоротлив. Эти их игрища не менялись со времен, когда оба научились драться.
– Что ты хочешь сказать? – тихо спросил вдруг Никисиру, перестав вырываться.
Юши, красный и растрепанный, наклонился к нему, но глаза стрельнули в меня:
– Ровно то, что и сказал.
Никисиру сильно нахмурился и сдул со своего лица прядь его волос. Я, потеряв терпение, поднялась, подошла и, встав рядом, положила обоим руки на головы.
– Вы меня убьете этим всем. Юши, я…
Он вскинулся, и я осеклась. Провалилась в его взгляд, потерялась… а еще увидела в глубине зрачков свою надежду. Они предстали передо мной – рощи в серебристых нарядах, чудесные превращения цветов в драгоценные камни. Я… сердцем я в тот момент уже знала, как нужно поступить, что лучше для Империи. Но то Империя! Знала я и другое: Юши… Он юн! Ему нравятся охоты, веселье, иностранные гости. Нравятся пиры и прогулки. Больше же всего ему нравятся победы. Что он будет чувствовать на берегу, где в последние лет десять было скверно, где придется исправлять недоработки другого наместника и возвращать волю к жизни и труду? Люди там сейчас понурые, от садовников до канрю. Привыкли: сколько ни выбивайся из сил, ни щедрых урожаев, ни щедрой награды за них не будет.
– Юши… – уверена, звучало скорее как мольба, чем как просьба, тем более приказ. – Юши, если ты правда настолько храбр и стоек, если твои слова не просто слова… я потерплю еще пару плохих урожаев. А потом, когда тебе исполнится семнадцать, я могла бы – только если ты готов! – отдать тебе Правый берег.
Никисиру глянул на нас с удивлением, лицо Юши не переменилось. Он выпустил брата, встал, принялся оправлять волосы и одежду. Никисиру, скрипнув диваном, сел. Я прочла в его глазах упрек. Что бы там ни было, Никисиру всегда пытался отгородить Юши от забот и тревог. И сейчас он, скорее всего, в мыслях ругал меня: ну куда нашего маленького – в такой край, куда ему – оправдывать ожидания, которые оправдать очень, очень сложно? А в меня будто вселился сладкоречивый дух Гестет, нашей прекрасной Старшей богини. Я уже не успокаивалась:
– Я верю, что эта земля по тебе! И владеть ею – огромная честь! У тебя особенное сердце, Юши, ты силен, прекрасен, и, как мне кажется, тебе нужны новые свершения. Я знаю, дворцовая опека тебе все чаще в тягость, учиться ты устал, и…
Юши завел за уши волосы и положил ладонь мне на плечо. Она была тверда и горяча.
– Я услышал тебя. Ты видишь меня там. – Углы его рта приподнялись лукаво-печально. – Правда надеешься, что на моем сердце получатся хорошие урожаи и мы снова пополним казну?
– Не знаю… – пролепетала я. Не хотелось посвящать его в такое, не хотелось самой это проговаривать, но пришлось: – Понимаешь, Юши… казну нужно не просто пополнить. Ее нужно наполнять. Уже через зиму нам будет едва хватать, чтобы купить еду для скудных провинций. Спрос на шелка упал из-за дешевых западных копий, наши дивные мечи и ножи, что куют в Центре и любят по миру, дороги, но их невозможно делать больше без ущерба качеству, да и руд не хватает. Правый берег весь в вишнях, и обычные поля уже совсем не балуют; Левый по-прежнему еще способен прокормить не всех, да и не можем мы есть одну рыбу, нам нужны фрукты, овощи и из злаков хотя бы побольше риса, иначе пойдут болезни. А соседи в Маджедайе сообщили, что поднимают цены! Они ведь знают, мы купим все равно, не с других же континентов везти, так половина сгниет в пути или разграбят физальские пираты, чтоб им!..