Желтые цветы для Желтого Императора - стр. 38
– У Его Сияющего и Цветущего Величества, если память мне не изменяет, тоже есть друзья, и даже с других континентов, – бросил Кацуо.
Но Янь только рассмеялся:
– Помилуйте, господин Акиро. Его Сияющее и Цветущее Величество Желтый Император Юшидзу Ямадзаки дружит, уверен, с правильными людьми. Которые не лезут в наши внутренние дела и которые, хо-хо, очень, очень, как и большинство в этом мире, любят вишню. В их интересах – чтобы мы трудились и процветали, а не разваливались.
– Что ж, будем молиться об этом, – смиренно ответил Кацуо, вдохнул соленую свежесть и перевел глаза вправо, на новую россыпь серых камней-овец, покрупнее. – Однако интересно, господин Янь. Вы в последней ремарке опустили слово «Временный»…
– И вам, и вам пора опускать! – Оба остановились у подъема в деревню, нога Кацуо замерла на первой ступеньке, и он задумчиво развернулся. Янь даже руками всплеснул. – Нет, ну правда. Кто, скажите на милость, еще может стать нашим императором, а? – Он театрально покрутил головой. – Лично я достаточно сильной руки не вижу! Потомки наместников, что отряжались на Правый и Левый берега в прошлом? Едва ли, они тепло сидят на чиновничьих местах. А может, вы думаете, косё захватит трон? Ха-ха, я бы тоже так подумал, больно уж Его Величество жаждет заполучить парнишку! Но нет же, нет! Мы обречены без…
Кацуо слушал и кивал. Где-то на середине монолога он преодолел лестницу, а Янь, оживляясь все больше, помчался за ним. На твердой дороге поступь его выровнялась, катана перестала стучать, да и румянец говорил уже об удовольствии от беседы, не о раздражении.
– Поэтому я рад вашему пониманию и союзничеству, – немного неуклюже продолжил он, опять пристроившись рядом. Кацуо задумчиво глянул вперед – до площади шагов двадцать. Уже мелькают знакомые силуэты: в черном – канбаку, в бирюзовом – ёрикан и в дымчатом – кандзё. Но больше все же тел, накрытых отрезами ткани. – В смысле, буду честен: перед вашим прибытием волновался, я о вас наслышан и, в ожидании, даже завещание начиркал, чтоб семейство мое не отхватило себе все, что я хотел бы подарить сердечной своей подруге…
Кацуо тихо рассмеялся.
– Да-да, я предусмотрителен, а вы думали? – хохотнул и Янь. – Но правда… летучие волки! Едут сюда! Вы ведь считаетесь среди кан самыми гордецами, хитрецами, людьми чести…
– Всем и сразу? – мягко уточнил Кацуо, украдкой обернувшись. Хотелось к океану. Назад. Хорошо бы ополоснуть лицо и руки. – Как-то эти категории не сочетаются.
– Почему же! – На этот раз Янь улыбнулся снисходительно. Решил, что Кацуо скромничает. – Взять хотя бы Его Сияющее и Цветущее Величество! Горд настолько, что всех соседних крыс держит на расстоянии! Хитер настолько, что придумал все это, ну, заставить, наконец, левобережных по-человечески работать на общий прокорм! И человек чести, раз даже, когда брат начал мутить воду, не убил его, остался на троне и…
Они были уже близко. Кан – почти все – подняли глаза. На тряпках, укрывающих трупы, стали видны кровавые пятна и полосы.
Кацуо лениво развернулся, выхватил из-за пояса Яня катану и всадил ему в живот. Свою пачкать не хотелось.
– Его Сияющее и Цветущее Величество, – шепнул он, проворачивая клинок раз, другой и наклоняясь так, что горячее агоническое дыхание обожгло висок, – весьма многогранная личность, но человек чести… нет, думаю, такое определение оскорбительно. А за убийства мирных людей подлежало бы наказание, даже если бы ты не был таким червем.