Желтые цветы для Желтого Императора - стр. 36
– Вы идете по кругу, господин Акиро, – раздалось за спиной.
Лопатками повести захотелось сильнее, хотя взгляд все еще выспрашивал и умолял.
– Что? – почти прошипел Кацуо, останавливаясь и предсказуемо слыша шарканье чужих запнувшихся ног. Вытряхнул пепел. Убрал кисэру, сделав мысленную зарубку: надо чистить.
– Ну… вы к площади же спешите? Так короче было бы через рынок.
– Я предпочел океан. – Кацуо изменил тон, старательно подобрав именно тот, за которым мерещится: «А еще я хочу украсить вашими кишками вот эти чудесные сливы». – Я никуда не спешу. Спешить, как мне кажется, поздно.
Получилось. За спиной почти взвизгнули:
– Конечно, конечно! Гуляйте себе на здоровье, дивная деревенька, я заметил и сам, и…
«И вырезал примерно четверть ее населения без особого разбору. Просто потому, что они были лоялистами. И вообще-то получили амнистию».
– Тут вы совершенно правы. Живописно. Впору писать стихи.
Кацуо спрятал руки в карманы канкоги и снова пошел вперед. Трусца сзади стала быстрее: его догнали, немного расслабились, и вот, скосив глаза влево-вниз, он мог уже видеть своего коренастого собеседника, чья довольно густая для такого возраста шапка кудрей прыгала при каждом шаге. Собеседник, впрочем, прыгал тоже – так старался заглянуть в глаза.
– Так вы поэт, господин Акиро? Может, еще и по метке?..
Боги явно ухмыльнулись где-то на своей горе. Кацуо почти увидел эти сияющие улыбки, тихо вздохнул и, прежде чем недоумок попытался бы развить тему, припечатал:
– Никаких меток у меня нет. И, увы, нет времени на поэзию.
– Простите!
Кацуо не ответил, благо повод был: в лицо наконец холодно, солено, искристо дохнул океан. Улица кончилась резко, как, впрочем, часто в левобережных деревнях: буквально уперлась в стадо тучных, но низких, гладких скал, силуэты которых и правда напоминали пасущихся серых овец. Галечный пляж начинался за небольшим, всего в четыре грубых ступеньки, спуском, который Кацуо бездумно преодолел. На гальке он остановился. До воды было шагов десять – он понимал, что будет все-таки странно, если он побежит туда сейчас. Ладно. Потом. Такие прогулки приятнее, когда дела сделаны. Кацуо этого не умел – отдыхать и чем-либо наслаждаться, пока над головой нависает работа. Так что он чеканно развернулся и двинулся вдоль скал.
Камни застучали шагах в двух. В отличие от форменных сапог Кацуо, обувь Яня – что-то тканое, мягкое – не подходила для таких прогулок. Он шмыгал носом, сопел и косолапил, с омерзительным лязгом ножны катаны тыкались в гальку. Такие неуклюжие коротышки – если у них, конечно, были мозги – катаны обычно не выбирали, предпочитая что-то помельче.
– Так зачем же вы и ваши люди вырезали такое количество здешних рю? – Кацуо спросил это, не оборачиваясь, и сразу почувствовал, как изменился преследующий его взгляд. Так смотрит собака, в которую швырнули камнем, а дальше она либо кинется, либо…
– Простите? С чего вы взяли, что это мы?
…все-таки попробует ощериться, не побежит наутек сразу. Что ж, пусть.
– Тут вообще-то, как вам, наверное, доложили, четыре профессиональных убийцы было, двое еще и бывшие лоялисты.
– Вот только трое из них были вооружены не мечами и не луками. У четвертого меч имелся, только оригинальнее, да и махал он им… в несколько иной творческой манере, нежели вы.